Пополь Вух

Изложение четырех книг Пополь Вух

Миф о создании мира
Начало этой интересной книги близко по содержанию истории киче о создании мира и о том, что случилось сразу же после этого. Мы узнаем, что бог Хуракан, могучий ветер, в котором мы можем разглядеть кичинского эквивалента Тецкатлипоки, пролетал по Вселенной, еще окутанной мраком. Он крикнул «Земля!» — и появилась твердая почва. Затем главные боги стали советоваться между собой, что делать дальше. Это были Хуракан, Кукулькан, или Кецалькоатль, и Шпийякок и Шмукане, богиня-мать и бог-отец. Они договорились, что нужно создать животных. Когда это было сделано, они обратили свое внимание на создание человека. Они сделали людей из дерева, но те оказались непочтительными и рассердили богов, которые решили их погубить. Хуракан (Сердце неба) сделал так, что воды вспучились, и мощный потоп обрушился на этих людей. И непроглядный ливень хлынул на них. Птица Щекотковач вырывала им глаза, птица Камулац сносила им головы, птица Коцбалам пожирала их плоть, птица Текумбалам ломала им кости и мускулы и растирала их в порошок. Затем все существа, большие и маленькие, стали плохо обращаться с деревянными людьми. Домашняя утварь и домашние животные насмехались над ними и зло подшучивали. Куры сказали: «Вы очень плохо обращались с нами, поедали нас. Теперь мы будем поедать вас». Жернова сказали: «Вы нам очень досаждали, и каждый день, днем и ночью, мы скрипели и трудились для вас. Теперь вы почувствуете нашу силу, мы перемелем вашу плоть и сделаем пищу из ваших тел». А собаки рычали на несчастных истуканов и рвали их зубами, потому что их не покормили. Чашки и блюда сказали: «Вы причиняли нам боль и страдания, закоптив нас, ставя нас на огонь, обжигая нас и причиняя нам вред, как будто мы не можем чувствовать. Теперь настала ваша очередь, гореть будете вы». Несчастные деревянные люди метались в отчаянии. Они залезали на крыши своих домов, но дома рушились под их ногами. Они пытались вскарабкаться на вершины деревьев, но деревья сбрасывали их вниз. Даже пещеры не пускали их и закрывались перед ними. Так, в конце концов, был низвергнут и уничтожен этот несчастливый народ. Единственное, что осталось, это их потомки, маленькие обезьянки, живущие в лесах.

Вукуб-Какиш, Великий Ара
Вскоре после того как земля совсем оправилась от последствий обрушившегося на нее бурлящего потопа, жило на ней гордое существо по имени Вукуб-Какиш (Семь раз цвет огня — название, которое дали индейцы киче большому попугаю ара). Его зубы были изумрудные, а другие части тела сияли золотым и серебряным блеском. Короче, очевидно, что в доисторические времена он был богом солнца и луны. Он ужасно хвастался, и его поведение так раздражало других богов, что они решили уничтожить его. Двое его сыновей, Ципакна и Кабракан (Петушиная шпора и Осыпающий землю, или Землетрясение), были богами землетрясения, вроде Ётунса из скандинавских мифов или титанов из греческих легенд. Они также были заносчивыми гордецами, и, чтобы свергнуть их, боги послали на землю небесных близнецов Хун-Апу и Шбаланкуэ с наказом покарать эту троицу.
Вукуб-Какиш гордился тем, что обладал удивительным деревом, на котором росли круглые желтые ароматные плоды, и ими он завтракал каждое утро. Однажды утром он залез на его верхушку, откуда мог лучше разглядеть отборнейшие плоды, и там, к своему удивлению и ярости, увидел двух незнакомцев, которые пришли туда до него и лишили дерево почти всех его плодов. Увидев Вукуба, Хун-Апу приложил ко рту духовую трубку и выпустил в великана дротик. Дротик попал ему в рот, и он упал с вершины дерева на землю. Хун-Апу прыгнул на Вукуба и сцепился с ним. Но великан, ужасно рассердившись, схватил бога за руку и выдернул ее из туловища. Потом он вернулся в свой дом, где его встретила его жена Чималмат, которая спросила, почему он ревет от боли. В ответ он показал на свой рот, и так велика была его злость на Хуна-Апу, что он взял выдернутую у него руку и повесил ее над пылающим огнем. Потом он бросился на постель, чтобы оплакать свои раны, утешаясь, однако, тем, что отомстил нарушителям своего спокойствия.
Пока Вукуб-Какиш стенал и завывал от ужасной боли в челюсти и зубах (так как дротик, который попал в него, был, вероятно, отравленным), рука Хуна-Апу висела над огнем. Жена Вукуба Чималмат все поворачивала и поворачивала ее и сбрызгивала жиром. Бог солнца осыпал проклятиями тех, кто проник в его рай и причинил ему такие несчастья, и давал волю страшным угрозам относительно того, что он сделал бы, если бы они попали к нему в руки.
Но Хуна-Апу и Шбаланкуэ не беспокоило, что Вукуб-Какишу удалось так легко скрыться: нужно было любой ценой восстановить руку Хуна-Апу. Поэтому они пошли посоветоваться с двумя великими мудрыми волшебниками Шпийякоком и Шмукане, в образах которых мы видим двух изначальных богов-создателей у индейцев киче. Они посоветовали этим близнецам отправиться с ними переодетыми в жилище Вукуба, если хотят вернуть утраченную руку. Старые волшебники решили переодеться в лекарей, а Хуна-Апу и Шбаланкуэ одели в другую одежду; те должны были изображать их сыновей.
Вскоре они прибыли к дворцу Вукуба и, находясь еще в некотором отдалении от него, услышали его стоны и крики. Они приветствовали его в дверях его дома и сказали, будто услышали, как кто-то кричит от боли, и, будучи знаменитыми лекарями, посчитали своим долгом спросить, кто здесь так страдает.
Казалось, Вукуб удовлетворился этими словами, но тщательно расспросил старых волшебников о том, кем им приходятся те два молодых человека, которые их сопровождают.
«Это наши сыновья», — ответили волшебники.
«Хорошо, — сказал Вукуб. — Как вы думаете, сможете меня вылечить?»
«У нас нет никаких сомнений, — ответил Шпийякок. — Вы получили серьезные раны рта и глаз».
«Причина моих страданий — демоны, которые выпустили в меня дротик из духовой трубки, — сказал Вукуб. — Если вы сможете вылечить меня, я щедро награжу вас».
«У вашего высочества много плохих зубов, которые надо удалить, — сказал лукавый старый волшебник. — И ваши глаза, мне кажется, тоже поражены болезнью».
Вукуб выглядел сильно встревоженным, но волшебники быстро разуверили его.
«Необходимо, — сказал Шпийякок, — чтобы мы удалили ваши зубы, но мы позаботимся о том, чтобы вставить вместо них кукурузные зерна. Они вам покажутся гораздо лучше во всех отношениях».
Ничего не подозревающий великан согласился на эту операцию, и очень быстро Шпийякок с помощью Шмукане удалил его изумрудные зубы и заменил их белыми зернами кукурузы. И с титаном произошла быстрая перемена. Его блеск быстро исчез, а когда они вынули из его глазниц глазные яблоки, он потерял сознание и умер.
В это время жена Вукуба поворачивала над огнем руку Хуна-Апу, но Хун-Апу выхватил ее из жаровни и с помощью волшебников присоединил к своему плечу. Поражение Вукуба стало полным. Вся компания покинула его жилище с сознанием выполненной задачи.

Земные великаны
Но на самом деле она была только частично выполнена, потому что у Вукуба было двое сыновей, Ципакна и Кабракан, с которыми еще предстояло иметь дело. Каждый день Ципакна занимался тем, что вздымал горы, а его брат Кабракан тряс их землетрясениями. Свою месть Хун-Апу и Шбаланкуэ сначала направили на Ципакну и сговорились с шайкой юнцов убить его.
Эти юнцы, которых было четыреста человек, сделали вид, что заняты строительством дома. Они срубили большое дерево, которое должно было изображать коньковый прогон их дома, и стали ждать в лесу, через который, как они знали, должен был пройти Ципакна. Через некоторое время они услышали, как великан ломится через чащу. Он появился в поле зрения и, когда увидел их стоящими вокруг огромного древесного ствола, который они не могли поднять, очень развеселился.
«Что это тут у вас, о коротышки?» — спросил он со смехом.
«Всего лишь дерево, ваше высочество, которое мы срубили, чтобы сделать коньковый прогон для нового дома, который мы строим».
«Разве вы не можете унести его?» — спросил с презрением великан.
«Нет, ваше высочество, — ответили они, — оно слишком тяжелое, чтобы мы могли унести его даже объединенными усилиями».
С добродушным смешком титан нагнулся и поднял огромный ствол себе на плечо. Затем, попросив их указывать путь, он стал продираться через лес, ничуть не смущаясь своей немалой поклажей. А молодые люди, подстрекаемые Хуном-Апу и Шбаланкуэ, уже вырыли огромную яму, которая якобы была предназначена для фундамента их нового дома. В нее они и попросили спуститься Ципакну, и, не чуя подвоха, великан охотно выполнил эту просьбу. Когда он спустился на дно ямы, его вероломные знакомые стали сбрасывать на него огромные стволы деревьев, но, услышав шум их приближения, великан быстро укрылся в небольшом боковом проходе, который выкопали эти молодые люди, чтобы построить погреб под своим домом.
Решив, что великан убит, они начали выражать свою радость пением и танцами, а Ципакна, чтобы сделать свою уловку еще более убедительной, отправил на землю нескольких готовых помочь ему муравьев с прядями волос, которые, как заключили молодые люди, были взяты с его мертвого тела. Получив мнимые доказательства смерти великана, юнцы продолжили строить свой дом на стволах деревьев, под которыми, как им казалось, лежало тело Ципакны. Затем, приготовив достаточное количество пульке, они начали веселиться, отмечая кончину своего врага. В течение нескольких часов их новое жилище звенело от шумной пирушки.
Все это время Ципакна, тихо сидевший внизу, прислушивался к шуму наверху и ждал своего шанса отомстить тем, кто заманил его в ловушку.
Внезапно поднявшись во весь свой гигантский рост, он подбросил и дом, и всех его обитателей высоко в воздух. Дом совершенно разрушился, а шайка юнцов оказалась подброшена в небо с такой силой, что там они и остались, среди звезд, которые мы называем Плеядами. Мы и по сей день можем видеть, как они, утомившись, ждут возможности возвратиться на землю.

Гибель Ципакны
Но Хун-Апу и Шбаланкуэ, опечаленные тем, что их товарищи погибли такой смертью, решили, что Цилакне нельзя позволить так легко уйти. Штурмуя горы под покровом ночи, днем он искал себе пропитание на берегу реки, где бродил, ловил рыбу и крабов. Близнецы создали большого искусственного краба, которого положили в углубление на дне ложбины. Затем они вырыли искусный подкоп под огромной горой и стали ждать развития событий. Очень скоро они увидели Ципакну, бродящего вдоль берега реки, и спросили, куда он идет.
«Я всего лишь ищу себе пищу», — ответил великан.
«А что за пищу ты ешь?» — спросили братья.
«Только рыбу и крабов», — ответил Ципакна.
«Ой, да там внизу краб, — сказали коварные братья, указывая на дно лощины. — Мы заметили его, когда шли. Правда, это огромный краб! Он будет тебе превосходным завтраком».
«Отлично! — вскричал Ципакна, и глаза его заблестели. — Я должен немедленно достать его». И одним прыжком он был уже там, где в ложбине лежал хитро задуманный краб.
Не успел он добраться до него, как Хун-Апу и Шбаланкуэ сбросили на него гору. Но он прилагал такие отчаянные усилия освободиться, что братья испугались, что он может сбросить огромную массу земли, под которой он был похоронен. И чтобы гарантировать его гибель, они превратили его в камень. Так у подножия горы Меахуан у Вера-Пас погиб гордый Создатель гор.

Поражение Кабракана
Теперь из семьи хвастунов остался последний, и он был самым большим гордецом.
«Я Ниспровергатель гор!» — говорил он.
Но Хун-Апу и Шбаланкуэ решили, что никто из рода Вукуба не должен остаться в живых.
В тот момент, когда они строили заговор с целью уничтожения Кабракана, он был занят тем, что двигал горы. Он хватал горы у их основания и со всей своей огромной силой расшвыривал их; а на маленькие горы он вообще не обращал внимания. В то время, пока он был занят этим делом, он встретил братьев, которые сердечно приветствовали его.
«Здравствуй, Кабракан, — сказали они. — Что это ты делаешь?»
«Ба! Да ничего особенного, — ответил великан. — Разве вы не видите, что я разбрасываю горы? Это мое обычное занятие. А кто вы такие, что задаете такие глупые вопросы? Как вас зовут?»
«У нас нет имен, — ответили они. — Мы всего лишь охотники, и у нас есть духовые трубки, с помощью которых мы охотимся на птиц, живущих в этих горах. Так что видишь, нам не нужны имена, потому что нам никто не встречается на пути».
Кабракан с презрением посмотрел на братьев и собрался уже уходить, когда они сказали ему: «Останься; нам хотелось бы посмотреть, как ты будешь швырять горы».
Это подогрело гордость Кабракана.
«Ну, раз вы этого хотите, — сказал он, — я покажу вам, как я могу перемещать по-настоящему большие горы. Теперь выбирайте ту, которую вы хотите, чтобы я уничтожил, и, прежде чем вы это осознаете, я обращу ее в пыль».
Хун-Апу посмотрел вокруг и, заметив огромную горную вершину, указал на нее. «Как ты думаешь, ты сможешь обрушить эту гору?» — спросил он.
«Легче легкого, — ответил, громко рассмеявшись, Кабракан. — Пойдемте к ней».
«Но сначала ты должен поесть, — сказал Хун-Апу. — Ты с утра не ел, а такое великое дело нельзя довести до конца, если постишься».
Великан причмокнул губами. «Вы правы, — сказал он, бросив голодный взгляд. Кабракан был одним из тех людей, что всегда голоден. — Но что у вас есть, чтобы покормить меня?»
«С собой у нас ничего нет», — сказал Хун-Апу.
«Уф! — прорычал Кабракан. — И хороши же вы! Спрашиваете меня, что я буду есть, а потом говорите, что у вас ничего нет». И в гневе он схватил одну из небольших гор и бросил ее в море, так что волны всплеснули до неба.
«Да ладно, — сказал Хун-Апу, — не сердись. У нас с собой наши духовые трубки, и мы подстрелим тебе птицу на обед».
Услышав это, Кабракан немного поутих.
«Почему вы сразу об этом не сказали? — прорычал он. — Давайте поживее, а то я голоден».
Как раз в этот момент над их головой пролетала большая птица, и Хун-Апу и Шбаланкуэ поднесли свои духовые трубки ко ртам. Дротики быстро взвились вверх и оба попали в птицу, которая, кувыркаясь в воздухе, упала к ногам Кабракана.
«Замечательно, замечательно! — воскликнул великан. — А вы и впрямь ловкие ребята!» И, схватив убитую птицу, он собрался съесть ее сырой, когда Хун-Апу остановил его.
«Погоди-ка, — сказал он. — Она будет гораздо вкуснее, если ее приготовить». И он начал тереть друг о друга две палочки, а Шбаланкуэ он велел собрать немного сухого хвороста, и вскоре огонь уже пылал.
Птицу подвесили над огнем, и через непродолжительное время аппетитный запах защекотал ноздри великана, который стоял и наблюдал за готовкой голодными глазами и истекал слюной.
Прежде чем поместить птицу для приготовления над огнем, Хун-Апу смазал ее перья толстым слоем глины.
Индейцы в некоторых частях Центральной Америки и по сей день делают так, чтобы, когда глина высохнет от жара огня, перья отвалились вместе с ней, оставив птичье мясо готовым к употреблению. Но Хун-Апу сделал это специально. Глина, которой он обмазал перья птицы, была отравленной и называлась tizate; ее частицы глубоко проникли в мясо птицы.
Когда аппетитное блюдо было готово, он отдал его Кабракану, который быстро проглотил его.
«А теперь, — сказал Хун-Апу, — пойдемте к той высокой горе и посмотрим, сможешь ли ты поднять ее, как ты хвастаешься».
Но Кабракан уже почувствовал непонятную острую боль.
«Что это? — спросил он, проводя рукой по лбу. — Кажется, я не вижу гору, о которой ты говоришь».
«Чепуха, — сказал Хун-Апу. — Вон там она. Видишь? К востоку отсюда».
«Что-то мои глаза затуманены сегодня с утра», — ответил великан.
«Да не в этом дело, — сказал Хун-Апу. — Ты похвастался, что можешь поднять эту гору, а теперь боишься попробовать сделать это».
«Говорю же тебе, — сказал Кабракан, — что мне трудно видеть. Ты отведешь меня к горе?»
«Конечно, — сказал Хун-Апу, протягивая ему руку, и через несколько шагов они уже были у подножия вершины.
«Ну а теперь, — сказал Хун-Апу, — посмотрим, что ты сможешь сделать, хвастунишка».
Кабракан тупо смотрел на громаду, высившуюся перед ним. Его колени так тряслись и стучали друг о друга, что этот звук был похож на звуки военного барабана, пот лился у него со лба и небольшим ручьем сбегал по склону горы.
«Ну, давай! — насмешливо закричал Хун-Апу. — Ты будешь поднимать гору или нет?»
«Он не может, — презрительно сказал Шбаланкуэ. — Я знал, что он не сможет».
Кабракан встряхнулся, делая последнее услилие, чтобы собраться с силами, но все напрасно. Яд устремился в его кровь, и со стоном он упал замертво перед братьями.
Так погиб последний из земных великанов Гватемалы, уничтожить которых были посланы Хун-Апу и Шбаланкуэ.

Вторая книга
Вторая книга «Пополь Вух» в общих чертах обрисовывает историю богов-героев Хуна-Апу и Шбаланкуэ. В ней рассказывается о том, что Шпийякок и Шмукане, боготец и богиня-мать, имели двоих сыновей, Хунхуна-Апу и Вукуба-Хунапу. Первому из них его жена Шбакийяло родила двоих сыновей, Хунбаца и Хунчоуэна. Все члены этой семьи питали слабость к местной игре в мяч — возможно, это была мексиканско-майяская игра в tlachtli — напоминающей хоккей. Аборигены Центральной Америки были заядлыми любителями этой забавы, и многочисленные следы площадок для игры в tlachtli можно найти среди развалин городов на Юкатане и в Гватемале. Смысл игры заключался в том, чтобы загнать мяч в небольшое отверстие, проделанное в камне круглой формы, или в ворота, а игрок, которому удалось проделать это, мог требовать у зрителей всю их одежду и драгоценности. Игра, как уже сказано, была чрезвычайно популярна в Центральной Америке в древности, и есть основания полагать, что между различными городами-государствами проходили матчи, сопровождавшиеся такой же горячей поддержкой болельщиков и соперничеством, как и футбольные матчи наших дней.

Гадес бросает вызов
Однажды Хунхун-Апу и Вукуб-Хунапу играли в мяч и не заметили, как оказались в окрестностях царства Шибалба (Гадес или Аид у народа киче). Правители этой обители скорби увидели в этом возможность захватить братьев в плен и вызвали их на игру в мяч. Этот вызов правители ада Хун-Каме и Вукуб-Каме послали с четырьмя гонцами в образе сов. Братья приняли вызов и, простившись со своей матерью Шмукане, со своими сыновьями и племянниками, последовали за пернатыми гонцами вниз по склону горы, который вел в Преисподнюю.

Одураченные братья
Американский индеец серьезен и молчалив. Если и есть что-то, чего он боится и не любит больше всего, то это насмешка. Его суровой и надменной натуре она кажется чем-то, что унижает его достоинство и проявляет неуважение к его мужским качествам. Братья-герои недолго пробыли в Шибалбе, когда поняли, что владыки подземного царства имели намерение одурачить их и подвергнуть всяческим оскорблениям. Переправившись через кровавую реку, они пришли к дворцу владык Шибалбы, где и увидели две фигуры, сидящие перед ними. Думая, что это Хун-Каме и Вукуб-Каме, они приветствовали их приличествующим образом, но с досадой обнаружили, что свое приветствие адресовали деревянным истуканам. Это вызывало грубые издевки со стороны обитателей Шибалбы, которые подняли братьев на смех. Затем их пригласили занять почетные места. К своему ужасу, они увидели, что это раскаленный камень, — и это вызвало безграничное веселье у обитателей подземного мира. Затем их заточили в Дом Мрака, где принесли в жертву и похоронили. Но голову Хунхуна-Апу повесили на дереве, с ветвей которого свешивались тыквы, так похожие на ужасный трофей, что были неотличимы от него. Вышел указ, чтобы никто в Шибалбе не ел плодов с того дерева. Но владыки Шибалбы не сумели предусмотреть женское любопытство и его непреодолимую тягу ко всему запретному.

Принцесса Шкуик
В один прекрасный день — если дневной свет вообще проникал в это темное и вредное для здоровья место — принцесса Шибалбы по имени Шкуик (Кровь), дочь Кучумакуика, известного в Шибалбе человека, проходила под этим деревом и, глядя на вожделенные плоды, которыми оно было усыпано, протянула руку, чтобы сорвать одну тыкву. Голова Хунхуна-Апу плюнула в ее протянутую ладонь и сказала принцессе, что она станет матерью. Но прежде чем та вернулась домой, бог-герой уверил, что ей не будет причинен никакой вред и она не должна бояться. Вскоре отец принцессы узнал о ее приключении, и она была обречена на погибель. Совы, посланцы владык Шибалбы, получили приказ убить ее и принести назад в чаше ее сердце. Но по дороге она смутила сов прекрасными обещаниями, и они заменили ее сердце свернувшимся соком растения.

Рождение Хуна-Anyи Шбаланкуэ
Оставшаяся дома Шмукане присматривала за юными Хунбацем и Хунчоуэном, и сюда, по наущению головы Хунхуна-Апу, пришла за защитой Шкуик. Поначалу Шмукане не поверила ее рассказу, тогда Шкуик воззвала к богам, и для нее было сотворено чудо: чтобы подтвердить правдивость ее слов, ей была дана возможность собрать корзину кукурузы там, где кукуруза не росла. Так как она была принцессой Подземного мира, то неудивительно, что была связана с таким феноменом, ведь именно от богов этого мира мы обычно ожидаем чуда роста. Вскоре после этого, когда она завоевала благосклонность пожилой Шмукане, у нее родились сыновья-близнецы Хун-Апу и Шбаланкуэ, которые нам уже встречались в качестве главных героев первой книги.

Дети бога
Но дети бога были и шумными, и непослушными. Они досаждали своей почтенной бабушке пронзительными криками и каверзами. Наконец, Шмукане, которая не могла примириться с их поведением, выставила их за дверь. К жизни за пределами дома они приспособились удивительно легко и вскоре стали искусными охотниками и научились ловко пользоваться serbatana (духовая трубка), при помощи которой подстреливали птиц и мелких животных. Их единокровные братья Хунбац и Хунчоуэн плохо обращались с ними, так как ревниво относились к их славе хороших охотников, и всячески донимали их. Но эти дети отплатили им тем, что превратили своих мучителей в страшных обезьян. Внезапная перемена внешности и она стала просить, чтобы те, кто радовал ее дом пением и игрой на флейте, не были обречены на такую ужасную судьбу. Братья сказали ей, что если она сможет смотреть на их кривлянье без улыбки, то ее желание будет исполнено. Но они откалывали такие шуточки и строили такие гримасы, что она так развеселилась, что трижды не сумела удержаться от смеха, и люди-обезьяны должны были уйти.

Волшебные инструменты
Детство Хуна-Апу и Шбаланкуэ было полно таких эпизодов, которых можно было ожидать от этих существ. Например, пытаясь расчистить milpa (кукурузная плантация), они применили волшебные инструменты, которым можно было доверить сделать работу за целый день, в то время как они отсутствовали на охоте. Возвращаясь вечером, они пачкали землей руки и лица, чтобы заставить Шмукане поверить, что весь день трудились на полях. Но дикие звери собрались ночью на тайное совещание и вернули на свои места все корни и кустарник, которые до этого вырубили волшебные инструменты. Близнецы поняли, что тут не обошлось без разных животных, и положили на землю большую сеть, чтобы, если на следующую ночь звери придут на это место, они попались в нее. И они пришли, но сумели благополучно убежать, за исключением крысы. И еще кролик и олень потеряли свои хвосты, вот почему у этих животных нет хвостов! Крыса, в благодарность за то, что братья пощадили ее, рассказала им историю их отца и дяди, а также об их героических усилиях противостоять силам Шибалбы и о существовании набора клюшек и мячей, которыми они могут сыграть в tlachtli на игровой площадке в Ниншор-Карчах, где до них играли Хунхун-Апу и Вукуб-Хунапу.

Второй вызов
Но бдительные Хун-Каме и Вукуб-Каме вскоре узнали, что сыновья и племянники их первых жертв переняли игру, которая привела последних в когти коварных обитателей Шибалбы, и решили послать такой же вызов Хуну-Апу и Шбаланкуэ, думая, что близнецы не знают о судьбе Хунхуна-Апу и Вукуба-Хунапу. Поэтому они отправили к дому Шмукане гонцов с целью вызвать их на игру в мяч. И Шмукане, встревоженная этим вызовом, послала вошь предупредить ее внуков. Вошь, не имевшая возможности передвигаться так быстро, как ей этого хотелось, позволила жабе проглотить себя; жабу проглотила змея, а змею — птица Вок, гонец Хуракана. В конце путешествия все животные должным образом освободили друг друга, но жаба не могла избавиться от вошки, которая на самом деле спряталась в жабьих деснах, так что вовсе не была проглочена. Наконец, сообщение было доставлено, и близнецы вернулись в жилище Шмукане, чтобы проститься со своей бабушкой и матерью. Прежде чем уйти, каждый из них посадил посреди хижины стебель тростника, сказав, что они засохнут, если с ними приключится какое-нибудь несчастье.

Обманутые обманщики
И затем они отправились в Шибалбу по дороге, протоптанной Хунхуном-Апу и Вукубом-Хунапу, и прошли мимо кровавой реки, как это раньше сделали они. Но они приняли меры предосторожности и послали вперед животное под названием Шан в качестве шпиона или разведчика. Они велели этому животному колоть всех жителей Шибалбы волосом с ноги Хуна-Апу, чтобы обнаружить, кто из них сделан из дерева, и заодно узнать имена других, когда те будут обращаться друг к другу, уколовшись волосом. Так, когда они прибыли в Шибалбу, то получили возможность проигнорировать деревянных истуканов и предусмотрительно избежали раскаленных докрасна камней. И испытание в Доме Мрака не испугало их, и они прошли через него, оставшись невредимыми. Обитатели Подземного мира были и удивлены, и разъярены от разочарования. В довершение ко всему, они крупно проиграли в игре в мяч, которая затем последовала. Тогда Владыки Ада попросили близнецов принести им четыре букета цветов из царского сада Шибалбы, одновременно приказав садовникам хорошенько смотреть за цветами, чтобы ни один из них нельзя было сорвать. Но братья призвали себе на помощь муравьев, которым удалось вернуться с цветами. Гнев владык Шибалбы был ужасен, и они заточили Хуна-Апу и Шбаланкуэ в Дом копий, где демоны яростно метали острые копья в пленников. Но те подкупили копьеносцев и остались невредимы. Владыки Шибалбы расщепили клювы совам, которые охраняли царские сады, и выли от бешенства.

Дома испытаний
Затем их затолкали в Дом холода. Здесь они избежали ужасной участи замерзнуть насмерть, согреваясь тем, что жгли сосновые шишки. Их бросали на ночь в Дом тигров и в Дом огня, но в обоих случаях они спаслись. В Доме летучих мышей им так не повезло. Когда они пробирались по этому страшному месту, на них, со свистом рассекая воздух кожистыми крыльями, спикировал Камацоц, правитель летучих мышей, и одним взмахом своих похожих на сабли когтей снес голову Хуну-Апу. Однако черепаха, которая случайно проползала мимо обезглавленного распростертого на земле тела героя и коснулась шеи, тут же превратилась в голову, и Хун-Апу поднялся на ноги и стал ничуть не хуже, чем был.
Эти дома, в которых братьев насильно заставляли провести какое-то время, напоминают нам круги Ада у Данте. Шибалба для индейцев киче была не местом наказания, а темным и страшным местом, полным множества опасностей. Ничего удивительного, что у индейцев майя был, по словам Ланда, «непомерный страх смерти», если они верили, что после нее попадут в такое жуткое обиталище!
Чтобы доказать свое бессмертие противникам, Хун-Апу и Шбаланкуэ, предварительно договорившись с двумя колдунами Шулу и Пакау о своем воскрешении, легли на похоронные дроги и умерли. Их кости растерли в порошок и выбросили в реку. Затем они подверглись процедуре возрождения и на пятый день после своей смерти выглядели как люди-рыбы, а на шестой — как оборванные и всклокоченные старики, которые убивали и возвращали друг друга к жизни. По просьбе владык Шибалбы они сожгли царский дворец и восстановили его до его первоначального великолепия, убили и оживили царскую собаку, разрезали человека на куски и вновь вернули его к жизни. Владыкам Ада было любопытно испытать смерть, и они попросили, чтобы их убили и воскресили. Первую часть их просьбы братья-герои очень быстро выполнили, но не посчитали нужным обратить внимание на вторую часть.
Отбросив маскарад, братья собрали уже сильно перепуганных принцев Шибалбы и объявили о своем намерении наказать их за враждебное отношение к ним, их отцу и дяде. Им запретили принимать участие в благородной классической игре в мяч — большое бесчестье в глазах майя высшей касты, — их обрекли выполнять работу слуг, и у них была власть только над дикими лесными зверями. После этого их власть стала быстро убывать. Эти принцы Подземного мира описаны похожими на сов, с лицами, раскрашенными черной и белой краской, что является символом их двуличного и лживого нрава.
В качестве некоторой награды за ужасные унижения, которые они претерпели, души Хунхуна-Апу и Вукуба-Хунапу, первых искателей приключений в мрачном царстве Шибалбы, были перенесены на небо, где стали солнцем и луной. Этим апофеозом заканчивается вторая книга.
Совершенно не трудно, в свете сравнительной мифологии, увидеть в материале этой книги вариант «разорения преисподней», общий для многих мифологий. Во многих первобытных верованиях герой, или герои, противостоит бесчисленным опасностям Гадеса, чтобы доказать разуму дикаря, что страх смерти можно преодолеть. В мифологии индейцев алгонкинов Голубая Сойка высмеивает Мертвеца, за которого вышла замуж ее сестра Иой, а Бальдр проходит через скандинавский Хельхайм. Бог сначала должен спуститься в пропасть и выйти из нее с победой, чтобы робкие люди получили уверенность в бессмертии.

Реальность в мифе
Именно материал, содержащийся во второй книге «Пополь Вух», дает нам возможность увидеть, насколько миф может быть реальным. Как уже подчеркивалось, очевидно, что страх перед смертью в голове дикаря мог дать толчок к идее его подавления, как это явствует из «Пополь Вух». Но есть причина подозревать, что и другие факторы тоже вошли в композицию мифа. Хорошо известно, что племя завоевателей, гоня перед собой остатки завоеванного народа, склонно рассматривать его по прошествии смены нескольких поколений как нечто сверхъестественное, как обитателей мест, более или менее связанных с преисподней. Причины этого нетрудно понять. Прежде всего, различия в ритуальных обрядах служат толчком к возникновению веры в то, что вражеское племя занимается магией. Враг редко видим глазу, и, если он оказывается замеченным, то быстро укрывается или «исчезает». Большинство туземных племен часто жили в землянках или в пещерах, как шотландские пикты. Вероятно, такими же были и первые обитатели Шибалбы.
Захватчики из племени майя-киче, повстречавшись с такими людьми в укромных пещерах на горных склонах Гватемалы, естественно, стали бы считать их жителями Преисподней. Скальные жилища в Мексике и Колорадо демонстрируют явные признаки существования такого пещерного народа. В штате Колорадо есть каньон Скального Дворца, огромная расселина естественного происхождения, в которой был построен фактически небольшой город, до сих пор отлично сохранившийся. В какой-нибудь такой же полуподземной расселине, возможно, и стоял город под названием Шибалба.

Жители Шибалбы
Мы также можем увидеть, что жители Шибалбы были не просто обитателями земных глубин. Шибалба — это не ад, где отбывают наказание за грехи, а место обитания мертвых, и его жители едва ли были «чертями» или злыми богами. Переписчик «Пополь Вух» пишет о них так: «В старые времена у них не было власти. Они досаждали и мешали людям, и, по правде говоря, их не считали богами». Слово «Шибалба» произошло от корня со значением «бояться», от которого и возникло слово «привидение» или «призрак». Таким образом, Шибалба была Обителью призраков.

Третья книга
В начале третьей книги боги опять советуются насчет создания человека. В результате этих совместных обсуждений появляются четыре человека. Этих существ сделали из теста, замешанного из муки желтой и белой кукурузы, и назвали Балам-Куице (Тигр с ласковой улыбкой), Балам-Агаб (Тигр ночи), Махакутах (Прославленное имя) и Ики-Балам (Тигр луны).
Но создавший их бог Хуракан не был доволен творением рук своих, так как эти существа были слишком похожи на самих богов. Боги еще раз собрались на совет и договорились, что человек должен быть менее совершенен и иметь меньше знаний, чем это новое племя. Человек не должен стать равным богу. Поэтому Хуракан затуманил их глаза тучей, чтобы они могли видеть только часть земли, тогда как раньше они могли видеть всю круглую сферу мира. После этого четырех мужчин погрузили в глубокий сон и создали четырех женщин, которые были отданы им в жены. Их звали Каха-Палума (Падающая вода), Чойма (Прекрасная вода), Цунуниха (Дом воды) и Какиша (Вода попугаев или Сверкающая вода). Их выдали замуж за мужчин соответственно в том порядке, который был приведен выше.
Эти восемь людей стали предками только народа киче, после чего были созданы предшественники и других народов. В это время не было солнца, и на поверхности земли царила относительная тьма. Люди не умели поклоняться богам, но слепо поднимали свои глаза к небу и молили Создателя ниспослать им тихую жизнь и дневной свет. Однако никакого светила не появилось, и беспокойство вошло в их сердца. И они отправились в место под названием Тулан-Цуива (Семь пещер) — практически то же самое, что и Чикомоцток в ацтекском мифе, — и там им были дарованы боги. Культ бога Тохила принял Балам-Куице, культ Авилиша — Балам-Агаб, а культ Хакавица был дарован Махакутаху. И Ики-Баламу был дан бог, но так как у него не было детей, его вера и знания умерли.

Как киче получили огонь
Индейцам племени киче остро не хватало огня в их мире, в котором не было солнца, но бог Тохил (Громовержец, бог огня) дал им его. Однако с небес обрушился сильный дождь и погасил все огни на земле. Правда, их всегда мог заново зажечь Тохил: ему стоило лишь ударить ногой об ногу, чтобы появился огонь. В этом образе без труда можно увидеть хорошо прорисованного бога грома.

Аналогия с Вавилоном у киче
Тулан-Цуива называлось то место, которое принесло большие несчастья племени киче, так как из-за смешения языков отдельные рода этого народа перестали понимать друг друга, что напоминает историю Вавилона. Из-за этого первые четыре человека больше не могли понимать друг друга и решили покинуть это несчастливое место и под предводительством бога Тохила стали искать другие, более удачные края. На своем пути им встретились бесчисленные трудности. Им пришлось пересечь много высоких гор, а однажды — долго идти в обход по дну океана, воды которого чудодейственным образом разошлись, чтобы дать им пройти. Наконец, они подошли к горе, которую назвали Хакавиц, по имени одного из своих божеств, и там и остались, так как им было предсказано, что здесь они увидят солнце. И вот появилось светило. Люди и звери стали бурно радоваться, хотя его лучи не были сильны и оно казалось больше похожим на отражение в зеркале, чем на мощное солнце более позднего времени, чьи огненные лучи быстро высасывали кровь жертвы на алтаре. Когда оно явило свой лик, три бога племени киче обратились в камень, подобно богам или тотемам, связанным с дикими животными. Затем появился первый город народа киче или постоянное место его проживания.

Последние дни первых людей
Время шло, и первые люди племени киче состарились. Им стали являться видения, в которых боги уговаривали их принести человеческие жертвы, и, чтобы выполнить приказ богов, они делали набеги на соседние земли, жители которых оказывали активное сопротивление. Но в большом сражении племени киче оказал чудесную помощь рой ос и шершней, которые летели в лица их врагов, жаля и ослепляя их, так что они не могли ни воспользоваться оружием, ни эффективно сопротивляться. После этого сражения все окрестные племена стали их данниками.

Смерть первого человека
Теперь первые люди почувствовали, что их смертный час близок, и они позвали своих сородичей и вассалов, чтобы те выслушали их предсмертные слова. Исполненные печали, они спели песню «Камуку» («Мы видим»), которую так радостно пели, когда впервые увидели дневной свет. Затем они попрощались со своими женами и сыновьями по очереди. И вдруг их не стало, а на их месте остался большой сверток, который никогда не открывали. Его назвали Сверток величия. Так умерли первые люди из племени киче.
Как явствует из этой книги, здесь мы имеем дело с проблемой происхождения и создания человека, над которой задумывались индейцы майя-киче. Несколько связанных с ней мифов очень сильно напоминают мифы других народов Америки. В мифологии американских индейцев редко можно найти Адама, одинокого персонажа, оставленного в мире одного, без какого то ни было дружеского общения. Человек почти всегда является сыном матери-земли и выходит на свет божий из какой-нибудь пещеры или подземной страны совершенно взрослым и полностью приспособленным к жизни на поверхности земли. Мы находим мифы такого рода в мифологии ацтеков, перуанцев, чоктау, черноногих индейцев и многих других американских племен.

Переселения американских племен
В рассказе о переселении народа киче мы также находим поразительное сходство с мифами о переселении других американских племен. Но в мифе племени киче мы можем проследить точное передвижение этого народа с холодного севера к теплому югу. Сначала солнце еще не родилось. Царит тьма. Когда солнце все-таки появляется, оно слабое, и его лучи тусклы и водянисты, как лучи светила в северных широтах. И опять здесь есть ссылки на переправу через реки по «блестящему песку», их покрывающему, и разумно предположить, что тут подразумевался лед. В этой связи можно привести цитату из ацтекского мифа о переселении народов, который кажется почти идентичным мифу народа киче.
«Это начало описания исхода мексиканцев из места под названием Ацтлан. Они прибыли сюда по воде, эти четыре племени, и путь они проделали на лодках. Они построили свои хижины на сваях в том месте, которое называлось гротом Куиневейян. И оттуда вышло восемь племен. Первым племенем было племя уэшоцинко, вторым — племя чалька, третьим — племя шочимилько, четвертым — племя куитлавака, пятым — племя маллиналька, шестым — племя чичимека, седьмым — племя тепанека и восьмым — племя матлацинка. Именно там были их истоки в Кольуакане. Они были колонистами этих мест с тех самых пор, когда высадились здесь, прибыв из Ацтлана. …И отсюда они вскоре ушли, унеся с собой своего бога Уицилопочтли. …Там эти восемь племен проложили наш путь по воде».
В «Уоллум Олум», или в нарисованных календарных записях индейцев ленни-ленапе, есть похожий миф. Как гласит рассказ: «После потопа индейцы ленапе и храбрые существа, похожие на черепах, жили поблизости друг от друга в пещере, жилище Талли. …Они увидели, что страна змей красива и богата. Договорившись все вместе, они пошли по воде замерзшего моря, чтобы овладеть этой страной. Было удивительно, когда они все шли по гладкой замерзшей воде глубокого моря через узкий проход змеиного моря в великом океане».
Содержат ли эти мифы какое-то зерно правды? Есть ли в них ссылка на реальное переселение народов, когда предки некоторых американских племен прошли по замерзшим водам океана в Камчатском проливе и ушли из этих пасмурных северных краев с их арктической ночью в зону более благоприятного климата? Могло ли такое предание дойти до нас через бессчетное количество веков, которые должны были пройти между появлением на американском континенте первого человека монголоидной расы и написанием или сочинением нескольких приведенных легенд? Разумеется, нет. Но разве не могло быть более поздних переселений с севера? Разве не могли орды людей, дальних родичей первых американцев, пронестись через замерзший пролив и через несколько поколений направиться в регионы с более теплым климатом, как это сделали, как мы знаем, индейцы науа? Скандинавские викинги, достигшие северо-восточного побережья Америки в X веке, нашли там племя людей, совершенно отличное от людей с красной кожей и больше похожее на эскимосов, которых они назвали «скреллингр», или «стружки», — уж такими маленькими и уродливыми они были. Такое описание едва ли могло относиться к известным нам североамериканским индейцам. Основываясь на легендах о краснокожем народе Северной Америки, мы можем предположить, что на протяжении жизни нескольких поколений они оставались на далеком западе североамериканского континента, прежде чем переселились на восток. И можно даже отважиться предположить, что, появившись в Америке где-то на заре христианской эры, они медленно расселялись в юго-восточном направлении и оказались в восточных частях Северной Америки приблизительно в конце XI века или даже немного позднее. Это означало бы, что легенде, подобной той, которую мы сейчас внимательно прочитали, нужно было бы пережить всего лишь тысячу лет, при условии что «Пополь Вух» был впервые записан где-то в XI веке, что кажется вполне вероятным. Но такие умозрительные построения несколько опасны в свете почти полного отсутствия доказательств, и их следует встречать с большой осторожностью и относиться к ним только как к предположениям.

«Пополь Вух» о возникновении и развитии вселенной
Мы уже завершили краткий обзор той части «Пополь Вух», которая относится к мифологии, и здесь будет уместно углубиться в происхождение и природу различных богов, героев и похожих на них персонажей, которые заполняют его страницы. Но прежде чем сделать это, давайте взглянем на миф о создании мира, который подробно изложен в первой книге. По внутренним признакам мы можем увидеть, что он, вероятно, является результатом слияния более чем одной истории о сотворении мира. Мы обнаруживаем, что в мифе упоминаются существа, каждое из которых в какой-то степени осуществляет функцию создателя или «творца». У этих существ также есть общие черты. Очевидно, здесь мы имеем воспоминания о ранних альтернативных верованиях. Мы знаем, что это произошло в космогонии перуанцев, которая известна своей сложностью, и многие другие мифологии европейских и азиатских народов тоже являются примером такого явления. Даже в истории мироздания, изложенной в Книге Бытия, мы можем обнаружить слияние двух отдельных рассказов, что следует из ссылки на созидательную силу, которая обозначена и как «Иегова», и как «Элогим» (окончание множественного числа второго имени доказывает присутствие и политеистических, и монотеистических представлений).

Древность «Пополь Вух»
Эти рассуждения ведут к предположению, что «Пополь Вух» является собранием мифов очень большой древности, так как слияние религиозных верований представляет собой сравнительно медленный процесс. Конечно, в отсутствие других данных невозможно установить дату его происхождения даже приблизительно. Мы имеем только один вариант этой интересной книги, так что вынуждены ограничиваться рассмотрением только его одного, без помощи филологии, которая дала бы возможность сравнить два варианта, написанные в разное время.

Бог-отец и богиня-мать
В мифе о сотворении мира народа киче мы обнаруживаем два существа двойственной природы. Это Шпийякок и Шмукане, бог-отец и богиня-мать, которые, очевидно, являются аналогами мексиканской паре Ометекутли-Омесиуатль, о которых мы уже упоминали. Первый представляет собой мужское оплодотворяющее начало, а имя второго божества означает «женская сила». Этих богов, вероятно, считали гермафродитами, каковыми, видимо, являются многочисленные боги североамериканских индейцев. Они могут быть аналогами «Отца-неба» и «Матери-земли» из многих других мифологий.

Кукулькан
С процессом мироздания у киче также связан Кукулькан. У майя-киче он представлял собой разновидность мексиканского Кецалькоатля, или же, возможно, все было наоборот. Его имя означает, как и на языке науа, «Змей с зелеными перьями».

Хуракан
Бог ветра Хуракан, «Тот, кто швыряет вниз», чье имя, возможно, означает «Одноногий», должно быть, то же самое, что и Тецкатлипока у науа. Было высказано предположение, что слово «ураган» произошло от имени этого бога, но такое словообразование кажется слишком неожиданным и случайным, чтобы быть реальным. У Хуракана было трое подручных богов Какулха-Хуракан (Молния), Чипи-Какулха (Вспышка молнии) и Раша-Какулха (След молнии).

Хун-Aпyи Шбаланкуэ
Боги-герои Хун-Апу и Шбаланкуэ изображены так, что у них есть черты полубогов вообще. Имя Хун-Апу означает «Победитель» или «Волшебник», а Шбаланкуэ — «Маленький тигр». В американских мифах, в которых полным-полно богов-героев, мы находим много таких персонажей.

Вукуб-Какиш и его сыновья
Вукуб-Какиш и его потомство, конечно, представляют собой земных великанов, подобно титанам в греческой мифологии или ётунам у скандинавов. Изъятие изумрудных зубов у Вукуба-Какиша и замена их на зерна кукурузы могли бы показаться аллегорией или мифической интерпретацией нарушения девственности земного покрова и его засеивания семенами кукурузы. Поэтому, возможно, что Вукуб-Какиш бог земли, а не доисторический бог солнца и луны, как утверждает доктор Селер.

Стихотворное происхождение «Пополь Вух»
Есть основания полагать, что «Пополь Вух» первоначально был размерным сочинением. Это подтвердило бы гипотезу о его древности на том основании, что оно передавалось из поколения в поколение, прежде чем было записано. Отрывки, взятые из него, показывают явную тенденцию к размерности, а один, без сомнения, относится к описанию танца, символизирующего восход солнца. Вот он:
«Ama x-u ch'ux ri Vuch?»«Ve», x-cha ri mama.Ta chi xaquinic.Quate ta chi gecumarchic.Cahmul xaquin ri marna.«Ca xaquin-Vuch», ca cha vinak vacamic.
В свободном переводе это может звучать так:
«Будет рассвет?»«Да», — ответил старик.Тогда он раскинул свои ноги.Снова возникла тьма.Четыре раза старик раскидывал ноги.«Теперь опоссум раскидывает свои ноги», —Говорят люди.
Очевидно, что многие из этих строк обладают хорошо известным свойством, характерным для первобытной плясовой поэзии, которая проявляется в чередовании одной длинной стопы и двух коротких. Мы знаем, что киче очень любили ритуальные танцы, сопровождая их произнесением нараспев длинных текстов, которые они называли nugumtzih или «гирлянды слов». И «Пополь Вух», наряду с другим материалом, вероятно, включал в себя много и таких.

Псевдоистория народа киче
Четвертая книга «Пополь Вух» содержит псевдоисторию царей народа киче. Очевидно, она сильно запутана, и было бы трудно сказать, какая ее часть изначально входила в «Пополь Вух» и какая была добавлена или придумана самым последним ее составителем. Нельзя провести различие между сагой и историей или между царями и богами, реальным и выдуманным. Темой большей части этой книги являются бесконечные сражения, столкновения и конфликты и подробно излагаются многочисленные переселения народа.

Царица My
Имея дело с псевдоисторией народа майя, будет полезно взглянуть на теории недавно умершего Августа Ле Плонжона, который в течение многих лет жил и проводил раскопки на Юкатане. Доктор Ле Плонжон был одержим идеей, что древние майя распространили свою цивилизацию по всей обитаемой поверхности земного шара и были создателями египетской, палестинской и индийской цивилизаций, помимо многих других. К тому же он считал себя истинным дешифровальщиком системы иероглифов майя, которая, по его оценке, была практически идентична египетской. Мы не будем пытаться опровергнуть его теории, так как они основывались на незнании законов, которые управляют филологией, антропологией и мифологией. Но он обладал глубоким знанием языка майя, а его знакомство с их обычаями было исключительно всесторонним. Одна из его идей состояла в том, что некий зал среди развалин Чичен-Ицы был построен царицей My, принцессой народа майя, которая после трагической кончины своего брата, который одновременно был и ее мужем, и катастрофы, закончившейся погружением под воду Атлантиды, бежала в Египет, где и основала древнюю египетскую цивилизацию. Эту теорию можно было бы легко опровергнуть. Но в сказке, рассказанной доктором Ле Плонжоном, достаточно романтики, чтобы возбудить к ней интерес и служить оправданием тому, чтобы извлечь ее из малоизвестной книги, в которой она опубликована (Царица My и египетский сфинкс. Лондон, 1896).
Из книги доктора Ле Плонжона мы не узнаем, посредством каких рассуждений он пришел к открытию того, что имя его героини — довольно неблагозвучное «My». Возможно, ему пришло это в голову точно тем же путем, каким он открыл, что определенные архитектурные узоры майя представляли собой на самом деле египетские буквы. Но будет лучше, если он расскажет свою историю сам. Вот она.

Погребальная камера
«Перед входом в погребальную камеру, освященную любовью сестры-жены, царицы My, наше внимание привлекает красивая резная балка, которая образует дверное перекрытие. Здесь изображена вражда между братьями Ааком и Кохом, которая привела к убийству последнего первым. На дверном перекрытии вырезаны имена этих персонажей, изображенных в виде их тотемов: голова леопарда изображает Коха, а голова кабана или черепаха — Аака (на языке майя это слово означает и „кабан“, и „черепаха“). Аак изображен внутри солнечного диска, его бога-покровителя, о чем свидетельствуют настенные надписи в Ушмале. Исполненный гнева, он смотрит в лицо своему брату. В его правой руке зажата эмблема, украшенная перьями и цветами. То, с каким угрожающим видом он ее держит, предполагает скрытое оружие… Лицо Коха также выражает гнев. Вместе с ним мы видим пернатого змея, символизирующего царскую власть, а следовательно, и страну. Чаще его изображают в виде крылатого змея, защищающего Коха. В левой руке он держит свое оружие, опущенное к земле, а его правая рука сжимает символ власти, которым он прикрывает свою грудь, словно для защиты, требуя уважения, положенного ему по положению…
Проходя между фигурами вооруженных вождей, вырезанных по обеим сторонам дверного проема и кажущихся часовыми, охраняющими вход в погребальную камеру, мы замечаем скульптуру в головном уборе, похожем на корону правителя Нижнего Египта, которая была частью pshent египетских фараонов».

Фрески
«Фрески в погребальной камере Мемориального зала принца Коха, написанные водяными красками, сделанными из растительного сырья, состоят из ряда картин, разделенных синими линиями. Плинтусы, углы комнаты и края потолка, также покрашенные в синий цвет, указывают, что эта комната была предназначена для погребения… Первая сцена изображает царицу My в детстве. Она сидит на спине пекари, разновидности американской дикой свиньи, под царским зонтом из перьев, символом царской власти в стране майя, равно как и в Индии, в Халдее и других местах. Она советуется с мудрецом: с глубоким вниманием слушает предсказание судьбы, которое стало известно после того, как нагретый на жаровне панцирь броненосца раскололся и приобрел различные оттенки. Этот способ гадания являлся одним из обычаев майя…»

Прорицатели
«Перед юной царицей My, лицам к ней, сидит прорицатель, который, очевидно, является жрецом высокого ранга, судя по голубому и желтому цвету перьев на его ритуальном плаще. Он читает предсказания судьбы по панцирю броненосца. Рядом с ним стоит крылатый змей, символ и дух-покровитель империи майя. Голова жреца повернута к королевскому знамени, которое он как будто гладит. Удовлетворение отражается в мягком и довольном выражении его лица. Позади жреца, который держит руку точно так же, как и католические священники, благословляющие свою паству (значение этого жеста хорошо известно оккультистам), находятся фрейлины юной царицы».

Царица-невеста
«На другой картине мы опять видим царицу My, но уже не ребенка, а привлекательную молодую женщину. Она не сидит под царским зонтом или знаменем, а опять находится в обществе мудреца, чье лицо скрыто под маской в виде головы совы. У нее, миловидной и кокетливой, есть много поклонников, которые соперничают друг с другом за честь обладания ее рукой. В сопровождении одного из поклонников она идет советоваться со жрецом. С ней идут пожилая дама, вероятно ее бабушка, и служанки. По традиции за царицу говорит пожилая дама. Она заявляет, что молодой человек, который сидит на низкой скамеечке между двумя служанками, желает жениться на царице. Помощник жреца, который также сидит на скамеечке позади всех, выступает в роли глашатая и громко повторяет все то, что говорит пожилая женщина».

Отказ царицы My
«Молодая царица отвергает предложение. Мудрец объясняет, что My, будучи женщиной царской крови, по закону и обычаю, должна выйти замуж за одного из своих братьев. Молодой человек выслушивает это решение с должным почтением к жрецу, на что указывает его левая рука, лежащая поперек груди и покоящаяся на правом плече. Однако он не принимает отказ с покорностью. Его сжатый кулак, а также поднятая словно для того, чтобы топнуть, нога указывают на гнев и разочарование, в то время как прислужница позади увещевает его, советуя быть терпеливым и смириться, судя по положению ее руки, повернутой ладонью вверх».

Отвергнутый поклонник
«На другой картине мы видим того же самого молодого человека, чье матримониальное предложение было отвергнуто молодой царицей после консультации с nubchi, или прорицателем, жрецом, на чей высокий ранг указывает его головной убор и тройной нагрудный знак, который он носит поверх плаща из перьев. Молодой человек, очевидно важная персона, пришел в сопровождении своего доверенного друга, или hachetail, который сидит позади него на подушечке. Выражение лица отвергнутого молодого человека показывает, что он не принимает смиренно распоряжение судьбы, хотя оно передано толкователем в наиболее примирительной манере. Его друг обращается к прислужнику жреца. Отражая мысли своего господина, он заявляет, что прекрасная речь nubchi и его фальшивое толкование воли богов — полная чушь. Ответ помощника жреца, обозначенный суровостью его лица, утверждающим жестом и прямотой речи, явно означает: «Да, это так!»

Напористое сватовство Аака
«Брат ее Аак безумно любит My. Он изображен приближающимся к толкователю воли богов, который стоит без одежд в знак смирения в присутствии их величия и покорности их решениям. Он приходит, надменный, одетый в роскошный наряд, с помпой, присущей царям. Он идет не как проситель, чтобы выслушивать и принимать советы, а, полный высокомерия, он осмеливается отдавать распоряжения. Он гневается, когда жрец отказывается принять его требование руки своей сестры My, на чей тотем — а в этом случае это броненосец — он властно указывает. Именно на панцире броненосца богини судеб начертали предсказания ее судьбы, когда для этого провели церемонию Рои. Желтое пламя ярости, исходящее от всей его фигуры со всех сторон, символизирует чувства Аака. Однако верховного жреца это не трогает. Именем богов с невозмутимым выражением лица он отклоняет просьбу гордого властелина. Крылатый змей, дух этой страны, вертикально стоящий рядом с Ааком и возмущенный им, также в гневе от его претензий. Он демонстрирует это своими чертами, а посылая дротик в царский стяг Аака, показывает решительное их неприятие».

Принц Кох
«Принц Кох сидит позади жреца в качестве одного из его спутников. Он присутствует при этой сцене, слышит спокойный отрицательный ответ, видит гнев своего брата и соперника, смеется над его бессилием и радуется поражению. Но за ним сидит шпион, который повторит его слова и донесет о них его врагу. Он слушает, он наблюдает. Сам верховный жрец Кай, их старший брат, видит надвигающуюся грозу за разногласиями между Кохом и Ааком. Он дрожит при мысли о несчастьях, которые непременно выпадут династии Канов, о разорении и нищете страны, которые, несомненно, последуют. Сняв свое жреческое одеяние, он выходит, нагой и смиренный, как и подобает людям в присутствии богов, чтобы испросить у них совета, как лучше всего избежать неминуемых бед. Прорицатель находится в процессе толкования знамений по трепещущим внутренностям рыбы. Печальное выражение его лица, выражение покорности и смирения на лице жреца, выражение почтительного удивления на лице его помощника говорят о неизбежности несчастий, которым суждено произойти в ближайшем будущем.
Мы проходим мимо интересных сцен сражений… в которых обороняющиеся терпят поражение от майя. Кох возвратится к своей царице, нагруженный добычей, которую положит к ее ногам вместе со своей славой, тоже принадлежащей ей».

Убийство Коха
«Затем мы видим ужасную ссору между ним и его братом Ааком. Фигуры в этой сцене изображены почти в натуральную величину, но они так изуродованы и испорчены, что невозможно получить четкий рисунок. Кох изображен безоружным, его кулаки стиснуты, он угрожающе смотрит на противника, держащего три копья, которыми им были вероломно нанесены три раны в спину брату, убившие его. Теперь Кох лежит, его тело готовят к сожжению. Его грудная клетка вскрыта, чтобы можно было извлечь внутренности и сердце, которые после кремации должны будут храниться в каменной урне с киноварью, где автор книги и нашел их в 1875 году. Царица My, его сестра-жена, в горестных раздумьях над останками своего любимого… стоит на коленях у его ног. …Крылатый змей, дух-защитник этой страны, нарисован без головы. Правитель страны убит. Он мертв. Люди остались без вождя».

Вдовство царицы My
Далее на последующих картинах изображается вдовство царицы My. Другие претенденты на ее руку и сердце, среди которых Аак, делают ей предложения, но она отказывает всем. «Гордость Аака была уязвлена, его любовь обратилась в ненависть. С той поры его единственным желанием было узурпировать верховную власть и начать войну против друга своего детства. Он начал ее под предлогом религиозных разногласий. Он объявил, что поклонение солнцу стоит выше почитания крылатого змея, покровителя страны, а также выше почитания предков, которое олицетворял пернатый змей с рогами и пламенем или сиянием на голове… Подстрекаемый такими пагубными страстями, он встал во главе своих вассалов и напал на тех, кто оставался верным царице My и памяти принца Коха. Вначале сторонники My успешно противостояли ее врагам. Соперничающие стороны, забыв в пылу борьбы о том, что они дети одной и той же земли, и ослепленные предрассудками, позволили гневу взять верх над разумом. В конце концов царица My попала в руки своего врага и стала его пленницей».

Рукопись Троано
Здесь доктор Ле Плонжон берет на себя смелость утверждать, что эта история имеет продолжение в рукописи Троано. Так как никто не может полностью расшифровать эту рукопись, он может спокойно настаивать на своем. По мнению нашего автора, вот что говорит упомянутая им pintura в отношении царицы My:
«Народ майя, который силой заставили подчиниться и запугали, больше не оказывал значительного сопротивления. Повелитель схватил ее за волосы и вместе с остальными заставил страдать от ударов. Это случилось на девятый день десятого месяца года Кан. Потерпев полное поражение, она перебралась на противоположный берег моря в южных районах страны, которые уже понесли большой ущерб».
Здесь мы оставим царицу и тех, кто оказался достаточно доверчив, чтобы создать и поверить в нее и ее спутников. Мы не утверждаем, что рисунки на стенах храма в Чичен-Ице не несут ссылки на какую-то подобную историю или ряд событий, подобно описанным доктором Ле Плонжоном. Но наделять именами dramatis personae (действующие лица — лат.) при условии почти полной неспособности читать письменность майя и отсутствия сопутствующих исторических документов является просто напрасным делом, и мы должны относиться к повествованию доктора Ле Плонжона как к придуманному рассказу о чем-то возможном. В то же время пролитый им свет — за вычетом некоторых явно научных замечаний — на обычаи майя придает его рассказу значительный интерес, который служит оправданием того, что мы так подробно изложили его здесь.