Переживание зеленого света в суфийской мистике

ПОМИНАНИЕ АЛЛАХА, ИЛИ ЗИКР, – ОСНОВА МИСТИЧЕСКОГО ПУТИ МУСУЛЬМАНИНА. ЗДЕСЬ ВАЖНО ВСЕ – ПОЗА, ДЫХАНИЕ, РИТМ И СКОРОСТЬ БИЕНИЯ СЕРДЦА. СОГЛАСНО УЧЕНИЯМ НЕКОТОРЫХ СУФИЙСКИХ ШКОЛ, ИМЯ АЛЛАХА В ЗИКРЕ КАК БЫ СЛИВАЕТСЯ С ДЫХАНИЕМ МОЛЯЩЕГОСЯ, СТАНОВИТСЯ ЧУВСТВЕННО-ОЩУТИМЫМ, «ЗРИМЫМ» ВО ВСЕХ ЧАСТЯХ ТЕЛА И ВО ВСЕХ СФЕРАХ ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО СУЩЕСТВА.

И ТОГДА ЧЕЛОВЕКА ПОСЕЩАЮТ ВИДЕНИЯ, СВИДЕТЕЛЬСТВУЮЩИЕ О ТОМ, НА КАКОМ ЭТАПЕ ДУХОВНОГО ПУТИ ОН НАХОДИТСЯ. ОДНО ИЗ ВАЖНЕЙШИХ, СОГЛАСНО НАДЖМУ КОБРА, – ЭТО «ВСПЫШКА ЗЕЛЕНОГО СВЕТА»…

Прим. ред.

…Зикр нисходит в колодец сердца и одновременно вызволяет мистика из колодца тьмы. Одновременность этих круговращений служит провозвестием зарождения и роста тонкой световой телесности. Их описания усложняются и переплетаются, чтобы разрешиться у Наджма Кобра в visio smaragdina, предварением которого служат эти круговращения.
СОКРОВЕННЫЕ НЕБЕСА ДУШИ

«Наш метод — это метод алхимический, — заявляет шейх, — нам надлежит вызволить тончайшую световую телесность из горних недр, в которых она заключена… Может статься, что ты увидишь себя самого на дне колодца, и колодец этот будет как бы сокращаться от верха к низу. Знай же, что на самом деле ты сам по нему поднимаешься».

Шейх Наджмоддин Кобра (1146 - 1220 гг.) родился в Хорезме и первую половину жизни провел в путешествиях. После возвращения его деятельность протекала в Центральной Азии, где у него было множество учеников. Кобра основал орден Кубравийа, одним из замечательных последователей которого стал известный Семнани (1261 - 1336 гг.). Важный труд Кобра «Физиология светового человека» был значительно углублен Семнани и включен в грандиозную космологическую и космогоническую схему. Согласно доктрине ордена Кубравийа, мистик, идя по пути совершенствования, адаптирует божественные имена вплоть до полного растворения в Боге. Приближение к конечному состоянию знаменуется видением зеленого света.

Наджмоддин Кобра был одним из крупнейших мастеров центральноазиатского суфизма. Он ввел экспериментальный метод духовного контроля через истолкование цветовых феноменов, которые мистик может наблюдать во время своих духовных опытов.

Встреча его учеников с представителями школы Ибн Араби имела решающее значение для духовного развития восточного суфизма, а точкой их пересечения была философия Света Сухраварди.

В тексте приводятся цитаты Наджмоддина Кобра

Это восхождение есть выход за пределы горной цепи, которая равнозначна четырем природным элементам, составляющим физический организм. Внутренние состояния, сопутствующие этому выходу, характеризуются видениями, в которых присутствуют «пустыни, города, страны и строения, низвергающиеся на тебя сверху, а затем исчезающие под тобой, словно ты видишь водяные валы, что разбиваются о берег морской и снова возвращаются в море».

Подобные образы помогают мистику осуществлять жесткий контроль над реальностью своих видений, предоставляют гарантию от иллюзий, поддерживая равновесие неких мистических весов.

«Случается, что ты видишь своими глазами то, чего еще не достиг разумом. Когда тебе видится, будто ты тонешь в море, которое должен переплыть, знай, что это изничтожаются в тебе излишние хотения, порождаемые стихией Воды. А если море прозрачно и нисходят в него солнца, и светочи, и пламенники, знай, что это море мистического гнозиса. Когда тебе видится дождь изливающийся, знай, что это роса, нисходящая из мест божественного Милосердия, дабы оживить землю сердец, спящих смертным сном. Когда тебе видится пламя, в которое ты сначала ввергаешься, а затем от него избавляешься, знай, что это изничтожаются в тебе излишние хотения, порожденные стихией Огня. Когда же, наконец, видится тебе необъятное и широкое пространство, над которым сияет прозрачный Воздух, а за далью горизонта переливаются разные цвета — зеленый, красный, желтый и голубой, — знай, что тебе предстоит переход по высотам этого Воздуха к этим многоцветным полям. И это цвета тех духовных состояний, что ты внутренне пережил.

Зеленый цвет — знамение жизни сердца; цвет жаркого и чистого пламени — знамение жизненной и духовной энергии, то есть способности творить. А если огонь этот тускл, он знаменует, что мистик обессилел и изнемог в сражении со своим низшим «я» и с шайтаном. Голубизна — цвет низшего «я». Желтый цвет знаменует расслабленность. И все это суть сверхчувственные реальности, вступающие в беседу с тем, кто их постигает, и беседа эта ведется на двойном языке внутреннего чувства (дхавк) и визионерского видения. Таковы два твоих свидетеля, ибо ты испытываешь внутренне в себе самом то, что видишь духовным оком, и видишь духовным оком то, что испытываешь в себе самом».

Таким образом, шейх формулирует закон весов, позволяющих контролировать цвето-световые видения, что совершенно необходимо, поскольку речь идет не об оптических восприятиях, а о феноменах воспринимаемых органом внутреннего зрения; весы позволяют обособить их и отличить от «галлюцинаций».

Это обособление совершается по мере того, как удостоверяется подлинность реально пережитого внутреннего состояния, а такое состояние сопоставляется с тем, что могло быть испытано посредством внешнего восприятия того или иного цвета. При условии такой меры речь и в самом деле может идти не об иллюзии, а о реальной визуализации и соответствующем знамении, то есть колорации реальных объектов, чья реальность, безусловно, является не только физической, но и сверхчувственной, психодуховной. Вот почему эти цветовые фотизмы1 можно считать в полном смысле слова свидетелями того, что ты есть, чего стоят твои видения, предвосхищающие видение личного «Небесного свидетеля».

Особая важность зеленого цвета (цвета полюса) вытекает из всего данного контекста, поскольку это цвет сердца и сердечной жизненной силы, а сердце — это аналог Престола, полюса, то есть преддверия Инобытия.


«Зеленый цвет — наивысший и самый стойкий. Он испускает лучи, подобные дробящимся на искры молниям. Этот зеленый цвет может быть совершенно чистым, но случается, что он тускнеет. Его чистота говорит о преобладании божественного света; тусклость же свидетельствует о возврате к сумеркам натурального естества».

Подобно тому, как гора Каф (психокосмическая гора) целиком получает свою расцветку от Изумрудной скалы, которая является ее вершиной (полюсом, космическим нордом), так и сердце «есть тонкий орган, отражающий сияние сущностей и реальностей, вокруг него находящихся. Цвет каждой сущности воспроизводится тонким органом (латифа), к которой он обращен, подобно тому, как реальные формы отражаются в зеркалах или в совершенно чистой воде... Сердце — это свет в глубине колодца природы, подобный свету Юсуфа (библейский Иосиф. –Прим. ред.) в колодце, куда он был брошен».

В этом свете вновь оживают перипетии вознесения из колодца. В первый раз колодец является тебе подобием бездны, с которой не может сравниться никакая физически ощутимая глубина. Наяву ты свыкся с ним, но когда он видится тебе в состоянии лигатуры чувств (или «отсутствия», то есть сверхчувственном, чайба), тебя охватывает такой ужас, словно ты готов испустить дух. А потом в устье колодца занимается удивительный зеленый свет. И тогда являются тебе чудеса, которых ты уже никогда не забудешь: феномены Малакута2 (мира Animac caelestes, эзотерики Зримых небес), сокровища Джабарута (мира Херувимов, Божественных Имен). Ты испытываешь самые противоречивые чувства: восторг, ужас, неодолимое влечение. А в конце мистического пути ты увидишь колодец у себя под ногами. И весь он преобразится в световую криницу, отливающую зеленым».

«Будучи поначалу тьмой, ибо гнездились в нем демоны, он засиял теперь зеленым светом, ибо стал местом нисхождения Ангелов и божественного Сострадания». Наджм Кобра говорит здесь об ангелофаниях, которых он удостоился: исход из колодца в окружении четырех Ангелов; нисхождение сакины (шехины), вереница Ангелов, нисходящих в сердце, или видение одного Ангела, который восхищает его на небо подобно тому, как был восхищен Пророк.

Все духовные Небеса, все сокровенные Небеса души, все семь планов бытия, имеющие свои аналоги в световом человеке, расцвечиваются всеми цветами радуги в этом visio smaragdina. «Знай, что существование не подвержено единичности. Нет такого единичного существования, над которым бы не раскрывалось другое, более определенное и прекрасное, чем предыдущее, и так до тех пор, пока не разрешаются они в божественном Существе. И для каждого единичного существования есть на мистическом пути свой колодец. Категории существования ограничены семью; на это и намекает число Земель и Небес. И когда совершишь ты вознесение из семи колодцев в различных категориях существования, тогда откроются тебе Небеса во всем их могуществе (робубийя) и мощи. И атмосфера их — зеленый свет, чья зелень от животворного света, вечно колеблемого волнами, набегающими одна на другую.

И такова насыщенность этого зеленого света, что духи человеческие не в силах его вынести, хотя это не мешает им испытывать к нему мистическую любовь. И на своде этих Небес рдеют искры, что краснее огня, рубина и сердолика, и собраны они в гроздья по пяти в каждой. И при виде их мистик испытывает влечение и страстное желание и стремится стать одной из них».
ЧУВСТВА СВЕРХЧУВСТВЕННОГО

Мы уразумеем, что означают эти рдеющие созвездия, после описания, возвращающего нас к теме исхода из колодца в аспекте визуализированных таких образом внутренних состояний и событий. То, что тебе видится, учил нас шейх, суть этапы твоего внутреннего вознесения, то есть того, что ты переживаешь в глубине самого себя.

Какова же суть этого духовного опыта? Она — в возрастании светового человека, в трансмутации его чувств в органы света, в «чувства сверхчувственного». Здесь физиология светового человека, отражающая в себе целую совокупность символических форм, переиначивает на свой лад itinerarium ad visionem smaragdinam. Иначе говоря, цвета, характеризующие цветовые фотизмы, явленные визионеру, суть зримая трансмутация чувственного, вызванная трансмутацией чувств в «чувства сверхчувственного».

Этот процесс в мельчайших подробностях описан Наджмом Кобра, мы можем дать лишь сжатое его изложение. Нам уже известно, что существует тесная взаимосвязь между чувством мистического состояния и визионерской аперцепцией, то есть визуализацией этого состояния. Но есть между ними и разница: «Если восприятие ясновидца предполагает открытие внутреннего ока, с которого совлечена помрачающая его повязка, то чувство мистического опыта порождается трансмутацией существа и духа. Мистический опыт — это чувство того, что свершается внутри тебя. Трансмутация включает в себя преображение способностей чувственного восприятия. Наши пять чувств преображаются в совсем иные чувства».

И самое важное здесь — обратный путь, постижение чувственного сверхчувственным путем, то есть распознание его в mundus imaginalis, который у Сухраварди именуется Небесной землей Хуркальи (Terra lucida, космический норд), известной всем мистикамвизионерам, особенно Ибн Араби, у которого она описывается как область преображений, место, где имагинативная сила проявляет себя посредством образов, напрочь лишенных сумеречного характера демонической «фантастики».

Этого беглого обзора достаточно, чтобы указать на расстояние, пройденное нами по мистическому Пути. Вначале визионерское восприятие направлено на облики и образы, порождаемые чувственным миром. Затем оно обращается к прямому созерцанию ликов и сущностей (дхават); именно в этот момент (знаменательное совпадение!) начинаются цветосветовые феномены. Яснее говоря, сначала разум, наподобие охотника, подстерегает сверхчувственные реальности (ма’аки, сокровенные, «эзотерические» сущности). Для их уловления у него припасена двойная сеть: способности имагинативные и репрезентативные. А охотничьим псом ему служит способность зрения. Воображение облекает ма’аки в соответствующие облачения-обличья, представляя, например, презренного врага в виде собаки, а благородного и щедрого противника в виде льва, и т.д. На этом основана «наука сновидений», та’бир, истолковывающая символы, то есть косвенные восприятия.

Позволительно ли, однако, утверждать, будто напрямую воспринимаемые события в Хуркалье являются всего лишь символами? А если можно говорить, что это действительно символы, понимая под символикой способность одной вещи «символизироваться» с другой, не следует ли из этого синхронизма тот «обратный путь», о котором было упомянуто выше?

Новые чувства непосредственно улавливают реальность адекватного им порядка. На этой стадии разум убеждается в обманчивости чувств предыдущего склада, внушавших ему, что нет ничего реального, кроме того, что ты видишь, вкушаешь и осязаешь посредством физических чувств. Таким образом, он открывает для себя «иной способ чувственного восприятия» (ихсас акхар), «сверхчувственные чувства» (хисс гайби), а, следовательно, и активное воображение, вовсе непохожее на то, что рабски следовало указаниям, полученным от предыдущей системы чувств. И с этого момента упомянутая выше «охота» теряет для него всякий интерес, поскольку он все на свете постигает непосредственно. «Теперь духовные реальности являются ему в красках, ибо в нем установился синхронизм между красками и внутренним видением».

Иначе говоря, решительный момент пройден, цветовые явления свидетельствуют о необратимом самопогружении, о совершенном соответствии между пережитым состоянием и явленным в видении событием. В этом и состоит трансмутация изначальных чувств в «чувства сверхчувственные» или в «чувства сверхчувственного», в световые органы. Восприятие световых фотизмов совпадает с началом деятельности этих чувств сверхчувственного, органов светового человека, «частицы божественного света». Все ма’аки возвращаются к своему источнику, а он есть сердце; все разрешается в зеленом свете, а он есть цвет сердечной жизненной силы.

И здесь на изумрудных внутренних Небесах снова разгорается пурпурнокрасное светило, которое, согласно Наджму Кобра, символизирует Разум в виде макрокосма (инсан лаввама), который, будучи сознанием-светом, отбрасывает тень, давая возможность разуму постичь состояние «умиротворенной души» сердца, чей зеленый свет говорит о жизненной силе.

СВЕТОВЫЕ ОРБИТЫ

Итак, пережитое событие (вознесение из колодца) и видения (цветовые фотизмы) совершаются синхронно и служат подтверждениями достоверности друг друга, поскольку они совпадают с зарождением светового человека, то есть органов света (сверхчувственных чувств) его тонкой физиологической системы. Другие фотизмы, описанные Наджмом Кобра, возвещают его дальнейший рост, которому предстоит завершиться видением «Незримого Вожатого» и «Небесного Свидетеля».

Этот рост сопровождается видениями световых орбит, образующих антитезу колец мрака, что предстают взору мистика в начале его пути, когда его низшее «я» (нафс аммара) еще продолжает отбрасывать тень. Каждое из чувств, преображенных в «сверхчувственные чувства», или, вернее, каждый из тонких световых органов, аналогичных физическим органам, заявляет о своем появлении посредством особого света. Таков «свет языка», «свет слуха» и т.д.

Однако светочи эти еще не представляются в виде геометрических фигур, столь характерных для некоторых видений Наджма Кобра на завершающем этапе его мистического странствия, например, в виде окружностей, изображающих лицо. Среди таких окружностей отметим круги двух глазниц, возникающих при вращении головы вправо или влево, а также круг божественного Света, находящийся на равном расстоянии от каждого из глаз. Существует и круг жизненной пневмы (да’ират аль-рух) и т.д.

Этот двойной глазничный круг обретает решающее значение, ибо по мере того, как проясняются «Внутренние Небеса», он разрастается, превращаясь в окружность лица, и в конце концов становится аурой, окружающей всю «световую персону». Фазы появления этой световой орбиты позволяют заранее судить о различных ее аналогиях. Ее рост соответствует фазам Луны с момента новолуния. А поскольку этот рост сопровождается переходом во «Внутренние Небеса» (ведь Дух и Небо — это, в сущности, одно и то же), мистик внутренне проходит по всем двадцати восьми лунным стоянкам, соответствующим двадцати восьми буквам арабского алфавита, понимаемым как буквы «алфавита философического», порожденного «небом Луны».

Двойной круг света глаз (или глаз света) расширяется по мере продвижения по мистическому пути. Расширение световых орбит соотносится с внутренним восхождением по этим семи пластам, каждый из которых порождается соответствующей «буквой» каждого Неба и, согласно учению Семнани, превращается в латифа, тонкие физиологические органы светового человека.

Даже учитывая все различия, есть нечто общее между кругами, о которых говорит Наджм Кобра, и другими видениями или диаграммами в форме круга (у Халладжа, у друзов), не говоря уже о функциональной аналогии между латифа у Семнани и чакрами, которые в буддизме махаяны являются центрами сознания и органами сверхчувственного восприятия.

«Когда тот или иной край внутреннего Неба постепенно проясняется, цвет этого Неба и его величина по отношению к Небу предыдущему становятся явственными для мистика. И так до тех пор, пока круг небесный не совпадет с кругом его лица»… «Случается также, что когда душевная тоска сменяется ликованием, страх уступает место уверенности, а оцепенение — пылкому желанию, то все световые круги лица являются разом. И тогда мистику мнится, будто видит он перед собой Божественный Лик, окруженный пламенеющими ореолами, как бы поющими Ему славословия.

И тогда он, полностью погруженный в этот свет, невольно восклицает: «Слава мне! Слава мне! Сколь высока участь моя!» А придя в себя, повторяет это восклицание в третьем лице: «Слава ему! Слава ему! Сколь высока участь его!»

Хизир (Хизр)

Хы́дыр или Хизр (араб. الخضر‎‎ Аль-Хидр) — в исламе бессмертный святой, таинственный учитель пророка Мусы. Покровитель суфиев-одиночек [1]

Хизир и Коран
Имя Хизира в Коране не упоминается. Однако толкователи (Ибн Араби [2] ) утверждают, что именно Хизир был неведомым наставником Мусы (по другим версиям наставником Мусы был Эхнатон), о котором повествует Священное Писание (Коран 18:60-82). Муса встретил его в том месте, где соединяются два моря (Красное и Средиземное)

Поступки Хизира
Попытка пробить молотком дно лодки в открытом море, где находились Хизир и Муса.
Убийство маленького мальчика.
Бесплатная строительная работа в городе бессердечных людей.

Толкование поступков
Хизир испортил лодку, чтобы грабители не могли отнять её у хозяев.
Хизир убил мальчика, из которого мог бы вырастить величайший нечестивец.
Хизир починил стену под которой лежал клад. Если бы стена обрушилсь, то клад бы достался нечестивцам.

Уроки Хизира
Хизир научил Мусу терпеть и не гневаться, не осуждать людей за те вещи и действия смысла которых он не знает. Возможно, у людей есть веские основания для их действий. Быть может, они руководствуются добрыми намерениями и не желают причинять зло.

Не следует быть самодовольным и считать, что все знаешь и что нет никого, кто знал бы больше тебя и был бы более сведущ. Только Один Аллах знает все на свете. Аллах делает для людей много полезных вещей. Однако они никогда не задумываются, а зачем Аллах делает это для них, поскольку им неизвестна суть этих вещей. Они могут счесть это чем-то вредным, но в своей сути эти вещи оказываются полезными. Вспомним, например, дыру в лодке, убийство нечестивого мальчика.
Человек должен делать добро, даже если он за это ничего не получит, так как это добро приносит пользу другим добрым людям. Так, например, Хизир починил стену, которая едва не обрушилась, даже не взяв за это плату.

Легенды о Хизире
По одной из распространенных легенд Хизир служил в армии Александра Македонского и помог великому полководцу найти источник живой воды в Средней Азии.[3]
В Турции Днями Хизира называют тёплый летний сезон года (в противоположность зимним Дням Касима), начинающийся 6 мая (Хидреллез) [4] и заканчивающийся 7 ноября [5]
Легендами о Хизире обосновывается восточное гостеприимство, поскольку Хизир может прийти в любом обличье

Мечети Хизира
В Самарканде находится мечеть Хазрат-Хизр [6]

Руми о Хизире
Когда выберешь своего мастера, соблюдай повиновение;
Следуй за ним, как Моисей, которого вёл Хызр.

Прими как должное всё, что делает Хызр, если ты не лицемерен, Чтобы он не смог сказать: "Здесь мы расстаёмся".

Пусть он ломает лодку, - не промолви ни слова, Пусть он убивает ребёнка, - не рви на себе волосы. Когда ты выбрал себе учителя, не будь малодушным; Не будь мягкотелым как вода и рыхлым как земля. Если каждый нанесённый тебе удар переполняет тебя обидой, Как сможешь ты быть чистым зеркалом, не нуждающимся в полировке?

Раствори свое бытие в Создателе -

Как медь плавится в алхимической субстанции".



Хизр (Хидр) – пророк (наби) либо праведник, живший после пророка Ибрахима. По некоторым преданиям, настоящее имя – Валка ибн Малкан, потомок сына пророка Нуха Сама, посланный к йеменскому племени Ад. Другие предания называют Хизра пророком Израиля.

Аллах наделил Хизра способностью совершать чудеса – например, где бы в пустыне Хизр ни садился, вокруг него вырастала зеленая трава.

Согласно мнению муфассиров (толкователей Корана), именно Х. был тем самым мудрым и набожным человеком, о встрече которого с пророком Мусой повествуется в Коране (18:60–82). Некоторые отождествляют Хизра с пророком Ильясом (Илией), хотя существуют споры о пророческой миссии Хизра.

Среди суннитских ученых есть разногласия относительно продолжительности жизни Хизра. Некоторые утверждали, что Хизр будет жить до Судного Дня, другие же – отрицали это, ссылаясь при этом на аят Корана: «Никому до тебя Мы не даровали бессмертия» (21:34). Есть также версия о том, что после смерти Хизра Аллах дал его душе способность появляться в человеческом облике и помогать некоторым праведникам.



Всем нам известна поучительная кораническая история о двух великих пророках Мусе и Хизре. Во время своего пророчества Муса , встретившись с пророком Хизрой , сказал: «Разрешишь ли ты мне последовать за тобой с условием, что ты обучишь меня тайным знаниям, что даровал тебе Аллах ?» (сура «аль-Кахф», аят 66).
Согласно другим преданиям, сказано, что Хизр на это сказал Мусе : «Достаточно тебе Торы как знания, а сыновей-израильтян как переживания». Муса сказал: «Мне это повелел Аллах ». Хизр сказал: «Ты не сможешь проявить терпение со мной». Далее идёт уже отдельная история, а мы приступим к завещаниям.



В конце их встречи, когда наступило время расставания, Хизр сказал Мусе : «Если бы ты проявил терпение, то увидел бы ещё тысячу мудростей, и каждая последующая намного удивительней предыдущей». Муса, убедившись в неизбежности расставания, заплакал и сказал: «Посланник Аллаха, сделай мне завещание».



Делая завещание Мусе, Хизр сказал следующее: «Не приобретай знания, чтобы передать их другим. Учись тому, чтобы деяния соответствовали знаниям. Бесполезны знания, передаваемые людям, если им противоречат деяния, а польза перейдёт слушателям.
Будь благодетелем и не причиняй зло людям. Будь приветливым и радостным, а не хмурым и гневным. Остерегайся настырности в делах и спорах. Не ходи зря по земле.
Не смейся, не имея на то уважительной причины (т. е. зря не смейся). Не обзывай и не стыди грешников после их раскаяния. А оплакивай себя за свои грехи, пока живой (т. е. до смерти). Сегодняшнее дело на завтра не откладывай.



Направляй все усилия на ахиратские деяния (т. е на улучшение ахирата) и не вмешивайся в то, что тебя не касается. Не будь уверен в опасности того, кто обезопасил тебя, и от защиты того, кто опасен для тебя.
Все дела рассматривай по внешнему признаку и по мере возможности совершай благие дела».



Потом Муса обратился к Хизру: «Ты довёл до предела своё завещание. Пусть Всевышний одарит тебя совершенными благами и охватит тебя Своей милостью». Также и Хизр попросил у Мусы завещание.
Муса сказал: «Пусть будет твой гнев ради Аллаха и не проявляй любви к мирскому богатству, ибо оно отвратит тебя от веры».
В конце пророк Хизр сказал: «Ты тоже сделал предельное завещание. Пусть Аллах поможет тебе в служении Ему и радости в пророческой миссии. Да возлюбит тебя народ!», и Муса сказал: «Аминь».



Да, на то они и пророки, чтобы завещать друг другу и нам с вами терпение и следование за истиной. Удивительно, что всё, чего не хватает нашему обществу сегодня, содержится в этих завещаниях. Давайте же последуем! Да поможет нам Аллах! Амин, я Мужиб