Егорьев день

23 апреля / 6 мая и 26ноября / 9 декабря

Народное название церковного праздника в честь великомученика Георгия. День памяти святого празднуется дважды: зимний в декабре, весенний в мае. Весенний установлен церковью в день, когда, по преданию, Святому Георгию отсекли голову. В народном представлении св.Георгий - змееборец, воин, хозяин земли и покровитель скота.



Егорьев день
Егорьев день (Егорий, Ягорий, Юрьев день) - народное название двух церковных православных праздников, дней памяти святого великомученика Георгия Победоносца. В народе говорили: "На Руси два Егория: один холодный, другой голодный". Первый - Егория Вешнего ("Летнего", "Теплого", "Голодного") - отмечали 23 апреля/6 мая. Он был установлен церковью еще в эпоху раннего христианства в память святого Георгия, которому, по преданию, в этот день отсекли голову. Второй - 26 ноября/9 декабря - Егорий Осенний ("Зимний", "Холодный") является установлением русской православной церкви. В этот день в 1051 г. великим киевским князем Ярославом Мудрым, получившим при крещении имя Георгий, и митрополитом Илларионом было совершено таинство освящения храма св. Георгия в Киеве. Для других православных народов второй праздничной датой, посвященной памяти св. Георгия, является 3/16 ноября - день обновления храма святого на месте его предполагаемого погребения в г. Лидде (Палестина).

Георгий Победоносец (Егорий Храбрый) у русских был одним из самых почитаемых святых. По церковному преданию, св. Георгий родился в конце 2 в. в Каппадокии (Малая Азия). Согласно житию, он был военачальником, приближенным императора Диоклетиана (284-305), который, узнав в 303 г. о приверженности Георгия христианству, обрек его на восьмидневные муки и смерть. До своей мученической кончины святой сотворил много чудес и добрых дел, среди которых наиболее известной, благодаря апокрифической литературе, стала победа над чудовищем - "огненным змием". Это событие чаще всего изображалось на иконах, отчасти поэтому оно стало широко известно в народе.

В народном сознании сосуществовали два образа св. Георгия: змееборец и "христолюбивый воин" (запечатленный в народных легендах и духовных стихах) и хозяин земли и весенней влаги, покровитель скота, распорядитель диких зверей, открывающий весенние скотоводческие и земледельческие работы. Составной частью как того, так и другого образа, является древняя языческая традиция, преобразованная христианством. Первый образ сложился на основе христианского апокрифического предания, но впитал древний мифологический мотив змееборчества. Второй, благодаря переходу на святого ритуальных функций божеств скотоводческого и, отчасти, земледельческого культов, связал Георгия с божеством плодородия славянского язычества Ярилой и со "скотьим богом" Велесом/ Волосом.

Сказание о чуде Св. Георгия о змие, пришедшее на Русь из Византии, было широко распространено в древнерусской литературе. В нем рассказывалось о спасении юношей-воином царевны Елисавы (Елизаветы), которую предназначили в жертву дракону, поселившемуся в земле Лаодикийской. Георгий заклял чудовище именем Божиим и повелел царевне повязать шею "змея" девичьим поясом, после чего дракон был вынужден безропотно следовать за царевной и Георгием в город. На центральной площади города при большом стечении народа святой копьем пронзил "змея", пораженные чудом свидетели этого события приняли христианство. Благодаря этому сказанию, а также житийному описанию проявленной стойкости и мужества во время мучений, на которые обрек святого Диоклетиан, Георгий воспринимался официальным христианством как идеальный воин и стал небесным покровителем правителей и воинов.

В русских духовных стихах (песнях, основанных на христианских библейских и апокрифических сюжетах, исполнявшихся нищими и каликами перехожими) Егорий Храбрый выступает как один из главных святых заступников христианской веры на Руси. Византийская легенда о спасении святым царевны Елисавы в духовных стихах пересказывалась гораздо реже, чем описание мученичества Егория, основанное на древнерусском апокрифе "Георгиево мучение", сюжет которого соединялся с историей устроения святым земли русской, освобождения ее от "басурман". В последнем случае образ святого во многом испытал влияние былинной традиции.

В стихах, описывавших этот сюжет, Егория Храброго называют сыном иерусалимской (в одном из вариантов - русской) царицы Софии Премудрой (София - "Премудрость Божия"). Описание его облика изобилует сказочными чертами: "По колена ноги в чистом серебре, по локоть руки в красном золоте, голова у Егория вся жемчужная, по всем Егорие часты звезды"(Голубиная книга. 1991. С. 49). Захвативший власть на Руси басурманин "царище Демьянище" (Диаклетиан) нападает на город Иерусалим, сжигает, разрушает его и уводит в полон отца Егория - царя Федора, которого вскоре убивает, трех сестер святого и его самого. Царище Демьянище под угрозой смерти предлагает Егорию и его сестрам отречься от веры христианской. Сестры, испугавшись "сабли острой", поклонились идолам, но Егорий оставался тверд. Чтобы заставить его перейти в "басурманскую" веру, Егория пилят пилами, рубят топорами, варят в смоле, при этом орудия пыток тупятся и ломаются, мучители устают, а раны святого каждый раз заживают. Несмотря на мучения, Егорий продолжает молится: "поет стихи херувимские, произносит все гласы ангельские". Догадавшись, что ему не удастся сломить святого, Демьянище заточает Егория на 30 лет в глубокий погреб. По прошествии этого срока святой чудесным образом освобождается: ему во сне является Богородица и сообщает, что он за свои мучения удостоился Царства Небесного. По Божьему повелению подувшие от Иерусалима буйные ветры разметали все двери и запоры егорьевой темницы.

Вернувшись в Иерусалим, Егорий по благословению матери отправляется на Русь утверждать на ней забытое за годы правления "басурманина" христианство. Но перед этим он идет в чистое поле за богатырским конем, который пасется в полном вооружении, к его седлу приторочено булатное копье и книга - Евангелие. Проезжая по Руси, Егорий утверждает святую веру, именем Божиим он заново организует землю, возвращает ей первоначальное лицо, данное Богом: дремучим лесам он приказывает расступиться и заклинает их стать церквями соборными, рекам приказывает течь по горам и лесам, а не по дорогам, горам приказывает разойтись и заклинает их стать местом для церквей. Преодолевая многие препятствия, святой наезжает на стадо звериное, которое пасут три его сестры. Выпасая стаи волков и закоснев в язычестве, они покрылись коростой ("еловой корой") и обросли длинными и дикими, как ковыль, волосами. От святой воды реки Иордан, которой заново крестил их Егорий, короста с царевен спадает, после чего они возвращаются к матери. Егорий берет волков под свою власть, приказывает им разбежаться по всей Руси, пить и есть "повеленное", "благословенное от Святого Егория". Точно также святой распоряжается змеиным стадом. Чтобы окончательно искоренить на Святой Руси "басурманство" (язычество), Егорий Храбрый приезжает в Киев и, вступив в единоборство с "царищем Демьянищем", побеждает его. Благодаря этому он освобождает Русь, очищает и просветляет ее светом истиной веры после запустения и тьмы язычества.

В представлениях простого народа святой Егорий часто выступал как зачинатель весны, способствовавший весеннему очищению и обновлению природы, а дата 23 апреля (Егорий Вешний) имела большое значение в народном календаре. Несмотря на то, что во многих губерниях России весну начинали встречать с первых чисел марта (см. Кликание весны), днем наступления настоящего весеннего тепла считали Егорьев день. В народе говорили: "Егорий Храбрый - зиме враг лютый"; "Пришел Егорий, и весне не уйти"; "Юрий на порог - весну приволок"; "Чего-чего боится зима, а теплого Егория больше всего"; "Егорий - с теплом (летом, росой, водой), а Никола - с травой (кормом)". По народным представлениям, Егорий начинал весну, "отмыкая землю", "выпуская на белый свет росу", выгоняя из-под спуда траву зеленую, давая силу всходам. У русских южных губерний юрьевская роса считалась целебной и плодородной. Поэтому коров старались выгнать в поле как можно раньше, "на росу", которая должна была дать им обильное молоко и сделать их тучными. О юрьевой росе говорили: "На Юрия роса - не надо коням овса", "Ягорьева роса выкормит скотину лучше всякого овса". В Тульской губ. существовал обычай ранним утром кататься по росистой траве, растущей на полевых межниках (нераспаханных границах между полями разных хозяев). По народному поверию, кто по юрьевой росе покатается, будет силен и здоров, "что юрьева роса". Тогда же знахарки собирали росу про запас, ее хранили как лекарство от сглаза, "от семи недугов".

С началом весны начинались и весенние работы ("Егорий начинает работу, к его дню (Егорию Зимнему) работа у мужика и приканчивается"). В этот день первый раз выгоняли скот на пастбище; к нему приурочивали позднюю пахоту и яровой сев; посадку некоторых огородных культур; найм работников (с Юрия по Семенов день или до заговенья на Филиппов пост (14/27 ноября)) и пастухов (по Покров). Во многих местах была распространена поговорка: "На Егория Вешнего запахивает и ленивая соха", от нее в Нижегородской губ. и сам день получил название - "Егорий-ленива-соха". Пограничный характер этой даты предопределил большое количество ритуальных действий, осуществляя которые, крестьяне старались заручиться поддержкой вышних сил на весь хозяйственный сезон.

В среднерусской полосе, где к Егорьеву дню появлялись первые озимые всходы, к празднику были приурочены магические и ритуальные действия земледельческого характера. Чаще всего это были крестные ходы на засеянные поля, завершавшиеся молебном, обращенным к Св. Георгию. В Тверской губ. так же, как и в некоторых других местах, в Юрьев день молебен служили на озимом поле после выгона скота, по его завершении по земле катали священника или кого-нибудь из причта, "чтобы хлеб родился высокий". В Смоленской губ. "на Ягория" бабы выходили в поле и раздетыми катались по земле, приговаривая: "Как мы катаемся по полю, так пусть хлеб растет в трубку". Катание по земле - древний магический прием, целью которого было обеспечение плодородия земли (см. Катание/кувыркание по земле). В некоторых местах Смоленской губ. в Егорьев день женщины после молебна оставались в поле и угощались водкой. В ходе пирушки одна срывала с другой платок и дергала за волосы приговаривая: "Чтобы у хозяина жито было рослое и густое, как волосы".

В Чембарском у. Пензенской губ. был зафиксирован редкий для русских обычай. Вечером вся молодежь села с песнями отправлялась в поля, впереди процессии шел парень, украшенный зеленью, с факелом в руке, на голове он нес большой круглый пирог. После того, как поля были обойдены трижды, на перекрестке межников разводили костер, посреди которого на землю водружался пирог. Молодежь рассаживалась вокруг костра, и начинался дележ пирога, при котором каждому обязательно доставалось по куску. По количеству начинки в куске пирога девушки гадали: у которой ее оказывалось больше, той предстояло по осени выйти замуж. Во время обхода полей и по пути в деревню молодежь пела:

"Юрий, вставай рано, На буйное жито,
Отмыкай землю, На ядренистое,
Выпускай росу На колосистое".
На теплое лето,
(Соколова В.К. 1979. С.174)

В первой половине 19 в. в Муромском у. Владимирской губ. к дню праздника также был приурочен обход полей, который совершался крестьянами- хозяевами с образами и вербами в руках. Установив образа вокруг пашни, они зажигали перед ними свечи и пели так называемую "куралесу" (от искаженного "кюрио елейсон" - "Господи, помилуй"):
"Воскликнемте, братцы,
Святую куралесу!
Дай же, Боже, нам,
Ячмень усатый,
Пшеницу колосисту".
(Терещенко А. 1848. Т. 6. С. 31).

Повсеместно св. Георгий был известен как покровитель домашнего скота, при этом его иногда называли "загонщиком скота" или даже "скотным богом". "Поклонишься святому Юрию, он ото всего обережет животину", - говорили хозяева, а пастухи добавляли: "Хоть все глаза прогляди, а без Егория не усмотришь за стадом". К Егорьеву дню были приурочены самые важные скотоводческие обряды, основная часть которых осуществлялась при первом выгоне скота на луга пастись. Одним из вариантов скотоводческой обрядности были также егорьевские обходы дворов с пением "окликаний" (см. Окликания Егория), а также печение обрядового печенья в форме "коровок", "лошадок", "козуль" и т.д.

Святой Егорий, по представлениям крестьян, защищал всю домашнюю скотинку, но в некоторых местах его почитали прежде всего как покровителя лошадей; возможно, этому способствовало его иконографическое изображение на коне. У русских Приангарья Егорьев день был лошадиным праздником, а Егорий считался покровителем лошадей (их даже ласково называли его именем - "Егорий Храбрый"), в отличие от коров, которым покровительствовал св. Власий (см. Власьев день), а назвали их "Власьевна". В других местах подобное представление не было выражено столь четко, но оно проявлялось в многочисленных ритуальных действиях и запретах. В Вятской губ. 23 апреля считалось днем лошадиных именин, поэтому лошадей старались угостить, почествовать. Крестьяне говорили: "Сегодня лошадушки менильники (именинники). Нужно им дать сена до колена, овса - до ушей!" (Магницкий В. 1883. С.126). Во многих губерниях запрещалось в день праздника запрягать лошадей, работать на них. В некоторых деревнях Архангельской губ. было принято в день Егория гонять коней к часовне, где их кропили святой водой. В Шенкурском у. Архангелькой губ. и в Ярославской губ. лошадей в этот день купали, а в Вологодской их приводили к церкви и служили над ними молебен. В начале 19 в. в Воронежской губ. "конский праздник" отмечался следующим образом: деревенские мужики приезжали в церковь на белых и серых лошадях, служился молебен, после которого священник кропил лошадей и мешки с овсом, после чего каждый крестьянин подводил свою лошадь к купели, поил святой водой и кормил освященным овсом; по возвращении домой начиналась праздничная трапеза и веселье. В Даньковском у. Рязанской губ. вечером в день праздника парни делали "коня". Двое залезали в полог, один из них брал в руки "голову" - мешок с соломой на палке, на плечи клали доску, на которую поверх полога садился пастух, игравший на жалейке. В сопровождении односельчан "конь" обходил деревню и выходил за околицу, там, на выгоне, он сходился с "конем" из другой деревни, и между ними начинался бой. Ряженые, подражая ржанию, сталкивались друг с другом до тех пор, пока один конь не разрушал другого.

Егорий Храбрый считался покровителем и распорядителем не только домашних животных, но и хищников, особенно волков, которые иногда назывались его "псами". Кроме уже описанного выше в сюжете о царище Демьянище, существовали и другие предания, повествующие о том, как возникла эта связь. Однажды, когда Егорий ехал по лесу, к ему навстречу выбежал волк и вцепился зубами в ногу его коня. Святой копьем пронзил волка, но раненый зверь заговорил человеческим голосом: "За что ты меня бьешь, коли я есть хочу?" - "Хочешь ты есть, спроси у меня. Вон возьми ту лошадь, ее хватит тебе на два дня". С тех пор каждый год накануне праздника святой объезжает на коне поля и леса, собирает диких зверей в условленном месте и отдает им наказы, определяя каждому добычу и пищу на год. Поэтому в народе говорили: "Что у волка в зубах - то Егорий дал", "Ловит волк свою роковую овечку", "Без Юрьева наказу и серый (волк) сыт не будет", "На что волк сер, а и тот по закону живет: что Егорий скажет, на том все и порешится". Если в суровые зимы размножалось много волков, народ говорил, что "святой Егорий их распустил".

Крестьяне оправдывали святого, отдававшего на съедение их скотину, тем, что он обрекает зверям лишь тех животных, которые могут быть вредны человеку. В Среднем Поволжье существовал обычай, позволявший крестьянам узнать обреченное животное. Перед первым выгоном стада старший в семье выходил на луг и кричал: "Волк, волк, скажи, какую животинку облюбуешь, на какую от Егория наказ тебе вышел?". После этого он возвращался домой, заходил в овчарню и в темноте хватал первую попавшуюся под руку овцу. Крестьяне верили, что именно эта овца обречена, поэтому ее резали, отрубленную голову и ноги бросали в поле, а остальное мясо варили или жарили для себя, им же угощали пастухов. В Орловской губ. существовало поверье, что Егорий отдает "волку на зубы" только ту скотину, хозяева которой забыли поставить в ее защиту в день праздника в церкви свечу к образу святого.

Но тем не менее, в сказках анекдотического плана крестьяне признавали за собой право наказать святого за такие дела. Так, в одной из сибирских сказок крестьянин, очутившийся чудесным образом на небе, чтобы посмотреть, где всходит солнце, встретил Егория Храброго. Дав волю гневу, крестьянин избил святого. Солнце, увидев такое безобразие, потребовало объяснений, в ответ крестьянин сказал, что Егорий скормил волкам коня, которого он только что купил. Солнце признало правоту крестьянина.

Егорьев день был известен повсеместно как пастуший праздник. Хозяева одаривали пастухов, ставили им угощение. С этого дня пастухи брали на себя обеты, от выполнения которых зависел успех пастьбы. По народным представлениям, за соблюдением пастухами нравственных норм следил сам Святой Егорий, который наказывал нерадивых и злых пастухов. Южнорусские крестьяне рассказывали, что святой приказал змее ужалить того пастуха, который продал овцу бедной вдовы, а в свое оправдание сослался на волка. Когда виновный раскаялся, к нему явился Егорий и исцелил его.

В некоторых местах Егорьев день особенно отмечали охотники, считавшие святого своим покровителем. Чтобы заручиться его поддержкой, они считали необходимым обратиться к нему за помощью именно в этот день: "Егорий Храбрый, Свят мой помощник! Гони белого зверя зайца по моим ловушкам через поля чистые, своему рабу Божию (имя рек) гони белого зверя зайца со всех четырех сторон" (Агапкина Т. 1994. С. 106). С произнесения этого заговора начинали и саму охоту.

Кое-где с Егорьева дня начинались весенние хороводы и молодежные гуляния. В Новгородской и Вологодской губ. Егорьев день часто отмечался как большой праздник, обязательным моментом которого было хождение в гости, называвшееся здесь "гостить о празднике". Накануне крестьяне варили пиво, с которым в день праздника шли в гости к родственникам. Празднование начиналось с того, что хозяин - "большак" рано утром отправлялся в церковь с суслом, которое в этом случае называли "кануном", его на время обедни ставили перед иконой святого Егория, а после жертвовали причту. Там, где Егорьев день был храмовым праздником, его отмечали несколько дней. В первый день хозяева угощались у священника, а во второй - ходили в гости к соседям и родственникам. В Вологодской губ. сначала угощались только домашние, затем к друг другу ходили родственники, а на третий день гостили у соседей. В некоторых местностях так праздновали целую неделю.

В Сибири празднование Егорьева дня имело форму канунов. В некоторых деревнях Енисейской губ. прихожане накануне праздника всем миром варили пиво - "канун Егорию" и справляли "Кануны". Кое-где для варки пива и сбора всех необходимых его составляющих выбирались добровольцы - "трудники". С утра крестьяне отправлялись в церковь или часовню. После службы или "часов" "канунно пиво" распивалось. В доме церковного старосты за столом собирались бабы и девки, а во дворе - женатые мужчины и парни, которые не только угощались пивом сами, но и поили приезжих гостей. Выпивая мерку пива, те и другие делали посильные приношения, которые поступали на "свечи Егорию" и на нужды церкви. На следующий день, в праздник, сельское общество заказывало молебны, которые служились на площадях, в полях, у отдельных хозяев на скотных дворах. Иногда после молебнов допивали канунное пиво, при этом, в каждой семье женщины приглашали в гости женщин - "сестер", а мужчины - мужчин - "братьев", в одной избе мужчины и женщины рассаживались за разные столы, в разных половинах избы.

С Егорьевым днем, как с днем начала весенне-летних работ, связывалось много примет, предвещающих урожай и степень благополучия хозяйства. Если на Егория шел дождь - скоту предстоял легкий год, если снег, говорили, что уродится гречиха, если мороз - будет урожай на овес и просо; если утро праздника выдавалось ясным, это предвещало хорошие ранние всходы, если погода улучшалась к вечеру - поздние всходы должны были быть лучше ранних. Ранняя весна на Егория сулила богатый урожай и раннее окончание земледельческих работ, в народе говорили: "Коли на Юрия березовый лист в полушку - к Успенью клади хлеб в кадушку". В тоже время признаки лета, проявившиеся до праздника, сулили несчастья: если кукушка закуковала до Егория, надо было ждать недорода хлебов либо падежа скотины. В Кирсановском у. Тамбовской губ. те, кто хотел заручиться удачей в хозяйстве, получить большой урожай, старались прийти в лес и поесть раньше кукушкиного голоса; если им этого не удавалось, следовало ожидать голодного года.

Егорий Зимний заканчивал хозяйственные хлопоты, завершал наймы, в народной традиции он не был отмечен какими - либо важными ритуальными действиями, хотя в прошлом этот день имел особое юридическое значение. Судебником Ивана III (15 в.) Юрьев день был установлен как срок перехода крестьян от одного владельца к другому (неделя до и неделя после Юрьева дня). Приуроченность перехода к Егорию Зимнему оправдывалось тем, что к этому сроку заканчивались работы крестьян на земле и выплачивались основные повинности за землю ее владельцам. Это право было ликвидировано Борисом Годуновым в начале 17 в., что привело к окончательному закрепощению крестьян. Об этом событии говорит поговорка: "Вот тебе бабушка и Юрьев день".

В 19 в. в народе еще сохранялись представление о пограничном характере осеннего Егорьева дня. Крестьяне говорили, что с Егория Зимнего медведь в берлоге засыпает. В некоторых местах в этот день гадали о предстоящей зиме. Так, например, ходили к колодцам слушать воду: если было все тихо, теплая зима должна была быть теплой, а если слышались всплески и шумы - морозная и вьюжная. В Рязанской губ. осенний Егорий так же, как и весенний, был отмечен обрядовыми действиями скотоводческого характера. В этот день хозяйки пекли печение - "кони", которое с каждого двора собирали группы парней, обходивших деревню. После обхода они отправлялись в поле, где оставляли их со словами: "Егорий милостивый, не бей нашу скотинку и не ешь. Вот тебе принесли коней!".

22-23 апреля 5/6 мая

Обрядовый обход дворов накануне или в сам Егорьев день в Костромской губернии. "Окликальщики" пели песни заклинания, шумели и собирали у хозяев подаяние. Егорьевские обходы носили скотоводческий характер и приурочивались к первому выгону скота, обеспечивая его защиту и благополучие.



Окликание Егория
Окликание Егория - обрядовый обход дворов с пением песен в Егорьев день или накануне праздника, распространенный лишь в Костромской губ., сходный с обходами колядников или волочебников (см. Колядование, Волочебный обход).

Участниками обхода - "окликальщиками" в разных местах Костромской губ. могли быть представители различных половозрастных групп: женщины, молодежь (парни и девушки вместе), только взрослые парни или мальчики и подростки. Группу, состоявшую из нескольких человек, возглавлял мехоноша, собиравший подаяния: яйца, пряники, иное угощение, иногда - деньги. В больших деревнях собиралось несколько групп "окликальщиков". Обход совершался поздно вечером или ночью накануне Егорьева дня или на следующую ночь - с 23 на 24 апреля, в некоторых местах его начинали около двух часов ночи. В обязательном порядке обходились все дома в деревне. Часто пение "окликаний" сопровождалось аккомпанементом барабанки (инструмент типа барабана, употреблявшийся в данной местности пастухом при обходе стада в день первого выгона скота), в качестве "музыкального сопровождения" могли использовать также "шергунцы", "трензель" и бубен. В тех случаях, когда обход осуществлялся поздно ночью, шум и громкое пением под окнами имели практическое назначение - они должны были разбудить хозяев. В некоторых местах, преимущественно там, где обход осуществляли женщины, существовал обычай ряженья "окликальщиков".

Структура песен -"окликаний" подобна колядкам и волочебным песням (см. Волочебные обходы). Они состоят из зачина, основной части и концовки. Зачин содержал призыв к хозяевам:
"Встань, хозяин, пробудись,
Ты Егорию помолись,
И с нами поделись,
И опять спать ложись!..
(Традиционные обряды и... 1985. С. 48)

Основная часть носила характер заклинаний, обращенных к Святому Егорию и к местночтимому в народе преподобному Макарию (основателю Макарьевского монастыря), она часто расширялась за счет дополнений из лирических песен или заклинательных формул:
"Волку с медведем -
Пень да колода,
По-за моря дорога!
Зайцу с лисицей -
Горькая осина
По самую вершину.
Ворону с вороной -
Камешек дресвяный!
Матушке - скотинке,
Всей животинке -
Травка- муравка,
Зелененький лужок!"
(Земцовский И.И. 1970. С. 315. № 456)

В концовке звучали просьбы о вознаграждении за труды. В качестве благодарственной формулы в некоторых местах бытовали тексты святочных колядок:
"Дай всем вам Бог,
Надели Христос,
Двести коров,
Полтораста быков,
Семдесят телушек,
Лысеньких,
Кривеньких,
Они в поле-то идут,
Все помыкивают.
Они из поля идут -
Все поигрывают".
(Соколова В.К. 1979. С. 169)

Если вознаграждения не последовало, "окликальщики" угрожали несчастьями, желали хозяевам бед и напастей:
"Кто не даст яйца,
Всю скотину со двора
Под медведюшка".
(Земцовский И.И. 1970. С. 314)

Один из наиболее типичных и полных вариантов обряда бытовал в Чухломском р-не Костромской обл. Ночью, накануне Егория, перед тем как выгнать скотину на пастбища, мальчики-подростки обходили дома с пением песни "Батюшка Егорий". Пошумев под окнами, они начинали петь в сопровождении барабанки, трещетки или бубна:
"Мы ранешенько вставали,
Белы лица умывали,
Полотенцем утирали,
В поле ходили,
Кресты становили,
Кресты становили,
Егория вопили:
"Батюшка Егорий,
Макарий, батька храбрый,
Спаси нашу скотинку,
Всю животинку,
В поле и за полем,
В лесу и за лесом.
Волку, медведю,
Всякому зверю -
Пень да колода,
На раменье дорога.
Тетушка Анфисья,
Скорее пробудися,
В кичку нарядися,
Пониже окрутися.
Подай нам по яичку,
Подай по другому,
Первое яичко -
Егорию на свечку,
Другое яичко -
Нам за труды,
За егорьевские".
Мы ходили, хлопотали,
Трое лаптев изодрали,
В кучку поклали,
В бочаг покидали,
Чтобы наши не узнали,
(Традиционные обряды и... 1985. С. 47)

В ответ на песенку хозяйка выносила "подаянье", если оно устраивало "окликальщиков", они благодарили:
"Спасибо тебе, тетка,
На хорошем подаянье!
Дай тебе Бог,
Подольше пожить,
Подольше пожить
Да побольше нажить -
Денег мешок,
Да белья коробок,
Двадцать телушек,
Все годовушек,
Десять быков,
Все годовиков,
все полуторвиков!"
(Традиционные обряды и ... 1985. С. 47)

Когда же участникам обхода ничего не выносили, ребята пели:
"Неспасибо тебе, тетка,
На плохом подаянье!
Дай тебе Бог,
Подольше пожить
Да побольше нажить -
Вшей да мышей,
Тараканов из ушей!"
(Традиционные обряды и... 1985. С. 48)

Собранное или делилось между участниками обхода или съедалось ими на общей трапезе. В некоторых местах после того, как было спето последнее "окликание", подростки отправлялись в поля, где устанавливали маленькие крестики из прутиков, имевшие, видимо, тоже защищающее и продуцирующее значение, что и кресты устанавливаемые на ниве в Вознесение.

Особенностью егорьевских обходов был их заклинательный скотоводческий характер. Тексты "окликаний" близки к заговорам и тесно связаны с обрядностью первого выгона скота. Может быть поэтому в некоторых местах Костромской губ. крестьяне считали их исполнение мало угодным Богу, грехом. Обрядовое же назначение обхода деревни было тем же, что и обхода стада, - обеспечение его защиты и благополучия. Существует предположение (Соколова В.К. 1979. С. 170), что первоначально "окликания" исполнялись пастухами во время обхода стада в поле, и лишь позднее, попав в разряд календарных обходов, приобрели свойственные им черты, в том числе и половозрастную дифференциацию.

23 апреля / 6 мая

Первый весенний выгон скота на пастбище, обычно приуроченный к Егорьеву дню. Сопровождался традиционными обрядами до восхода или на восходе солнца: троекратным обходом и ритуальным кормлением скота, одариванием пастуха, молитвами.



Первый выгон скота
Первый выгон скота - первый весенний выгон скота на пастбище, сопровождавшийся комплексом обрядовых действий, восходящих к архаическим представлениям о скоте и его роли в хозяйстве. Обрядность первого выгона состояла из нескольких этапов: обход скота хозяевами во дворе, ритуальное кормление скота, выгон скотины в стадо, обход стада пастухом, одаривание пастуха и трапеза пастухов и хозяев на выгоне. Основной целью ритуальных действий первого выгона было обеспечение сохранности скота в течение пастбищного сезона и получение от него прибыли и здорового приплода.

Повсеместно скот старались выгнать на подножный корм при первой возможности, так как к середине весны в крестьянском хозяйстве заканчивались запасы корма. Но для успеха пастбищного сезона первый выгон старались приурочить к особенной, ключевой дате земледельческого календаря (см. Кликание весны). Для русских на большинстве территорий такой датой стал день Егория Вешнего - 23 апреля / 6 мая (см. Егорьев день), который сохранял свое ритуальное значение даже в том случае, если, в зависимости от погодных условий, скот выгоняли до или после праздника.

В Верхнем и Среднем Поволжье, если к Егорьеву дню еще не появлялась из под снега трава, скот выгоняли на Макария (1 мая) или на Николу Вешнего (см. Николин день), но Егорьев день все равно отмечали как праздник пастухов. На Русском Севере и в Сибири, если не было возможности начать пастьбу с Егория и скот выгоняли на Николу, в Егорьев день устраивали символический выгон, с проведением всех основных обрядов; в некоторых местах, при этом, скот обязательно должен был провести в поле весь праздничный день. В Пинежском р-не Архангельской обл., при тех же обстоятельствах, в Егорьев день вместо обычных ритуалов выгона скота, дети обходили деревню с коровьими колокольчиками. Позвякивая колокольчиками, они обегали каждый дом, за что хозяева выносили им угощение. В случае ранней весны в южнорусской полосе скотину выпускали на луга в начале и середине апреля, но все равно в Егорьев день устраивали парадный выгон и проводили соответствующие ритуалы.

Некоторое исключение составляли отдельные районы Русского Севера, где из-за поздней или затяжной весны скот выгоняли пастись только в середине мая или в начале июня, а проведение ритуалов первого выгона было приурочено к майским или июньским праздникам. При этом различия в сроках выгона часто наблюдались даже в пределах одного региона. Так, в некоторых деревнях Белозерья (север Новгородской губ.) скот выгоняли на Николин день или на Вознесение, а их соседи делали это, "смотря по погоде", - в любой из дней мая - июня. В последнем случае в постные дни - среду и пятницу скотину выпускать "боялись", называли их "черными днями", также существовал строгий запрет выгонять скот в "крайние" дни недели - понедельник и субботу, хотя иногда именно суббота считалась благоприятным днем. Наиболее подходящими для начала пастьбы днями, по убеждению крестьян, были четверг и воскресенье, последнему отдавалось при этом явное предпочтение.

Как все действия магического характера, ритуалы первого выгона осуществлялись на восходе или до восхода солнца. В южнорусских губерниях ранний выгон скотины объясняли тем, что Св. Георгий, объезжающий рано утром поля, лучше бережет от зверей и болезней ту скотину, которую застанет в это время в поле. В соответствии с магией первого дня, определяющего весь дальнейший год, в день первого выгона, по убеждению крестьян, надо было опасаться сглаза и порчи, поэтому в Егорьев день запрещалось что-либо давать из дома. В народе рассказывали быличку об одной неразумной хозяйке, которая три года подряд в Егорьев день по просьбе соседки давала ей взаймы различные вещи, при этом каждый год на ее скотину нападали или дикие звери, или болезни, пока к концу третьего года в хозяйстве не осталось ни одного животного.

Одним из наиболее важных охранительных действий был обход скота во дворе хозяевами с магическими предметами и заклинанием. Часто он осмыслялся как "сдача" скота на попечение Святому Егорию. Так при обходе в Смоленской губ. хозяин приговаривал: "Святой Ягорий, батюшка, сдаем на руки Тябе свою скотинку и просим Тябя, сохрани ее от зверя лютого, от человека лихого".

Поднявшись раньше чем обычно, вся семья собиралась для молитвы прежде, чем отправиться в хлев. В Егорьев день молились особенно долго, произносили более длинные тексты воскресных молитв. Хозяйка накрывала стол белой праздничной скатертью, поверх которой клала хлеб и ставила полную солонку соли, хозяин зажигал перед иконами страстную или пасхальную свечу (см. Четверговая свеча и Христова свечка). Часто на стол ставили решето, наполненное предметами, с которыми затем обходили скот. Все усаживались за стол и, крестясь, молились, окончив молитву, вставали, и прежде, чем выйти из избы, молились стоя. После этого хозяин вынимал из божницы икону Св. Георгия и брал, стараясь не затушить, страстную свечу, хозяйка брала со стола хлеб с солью, и шли во двор обходить скотину.

В большинстве русских губерний троекратный обход совершался одним человеком - хозяином или хозяйкой; в некоторых западных губерниях в нем могли принимать участие все домашние. Обрядовую силу обходу придавали слова заговора. Обходя скотину, хозяйка приговаривала: "Господи, благослови! Выпущаю в чисто поле скотинку - животинку, в чистое поле, в зелено дуброво, под красно солнышко, под луну господню, под небесную колесницу. С восхода Царица Небесная заставляет золотым тыном с неба до земле; с полуден сам Господь становит тын серебряный; Микола Чудотворец с западу; Егорий победоносец с полуночной тын бронзовый. Прошу и молю, сохрани мою скотинку - животинку. Аминь!" (Агапкина Т. 1994. С. 106).

Предметам, которые обходчик нес в руках, также приписывалась сила оградить скот от разных напастей. Небольшие предметы помещали в решето, лукошко или миску, клали за пазуху, крупные несли в руках, волочили по земле, топор затыкали за пояс. В Псковской губ. хозяин при обходе брал в левую руку миску с ячменем, клал в нее несколько яиц, ставил икону, перед которой зажигал свечу, а в правую руку брал косу и волочил ее по земле. Очерчивание магического круга косой должно было обеспечить наибольшую защиту животным. С этой же целью могли использовать кнут. На северо-востоке Новгородской губ. в Белозерье в решето, которое нес хозяин, кроме обычных в этом случае иконы и хлеба, клали ложки, нож и поминанье - залог помощи со стороны умерших. В Костромская обл. к иконе, свече и хлебу, добавляли ладан и уголья. В западнорусских деревнях обязательным атрибутом обхода была яичница на сковороде, к которой иногда крепилась зажженная свеча.

Наиболее распространенными предметами, использовавшимися при обходе были хлеб, соль и яйцо (пасхальное или специально окрашенное для праздника в зеленый цвет). На севере Вологодской обл., где коров перед выгоном обходила хозяйка, в решето или лукошко клали хлеб, яйцо, иконку. Обходя скот, хозяйка легонько покачивала лукошко, стараясь, чтобы яйцо все время без остановки крутилось вокруг хлеба или иконки. Делалось это с приговором: "Как кругом яичко катается по решету, так бы скотинка кругом своей избушки знала и ходила домой, нигде не оставалась". В Новгородской губ. в решето клали не только полный круглый каравай с вырезанным в верхушке отверстием для четверговой соли, но и нарезанные ломти хлеба по числу животных.

Предметы, участвовавшие в обходе, использовали в дальнейших ритуальных действиях. Когда был завершен третий круг, по спине коровы проводили крест-накрест иконой, через спину трижды перебрасывали топор, ножом вырезали на земле по сторонам четыре креста, солью или зерном "обсыпали" животное, т.е. с четырех сторон перебрасывали через него горстями, яйца "крестом" (с четырех сторон) подкатывали под корову с приговором. Когда катили в первый говорили: "Иди у поле", - во второй: "Корм собирай", - в третий: "От хищников убегай", - и в четвертый: "А домой прибегай! (Разумовская Е.Н. 1994. С. 44). В народе эти действия осмыслялись как "благословение", которое сможет защитить корову от любой беды. В Псковской губ. зерно из решета, с которым обходили скотину, разбрасывали в хлеву, имитируя сев.

Хлеб, с которым совершался обход, хозяйка в некоторых случаях относила в церковь для причта (костромск.) или раздавала после обедни нищим (вологодск.), но чаще с ним осуществлялся немаловажный в структуре обрядности первого выгона и широко известный ритуал "закармливания" скота. В народном сознании хлеб наделялся способностью дать скоту силу и здоровье, обеспечить приплод, но в конце 19 в. в ритуале "закармливания" чаще видели средство привязать животных к дому или заставить их держаться вместе.

В некоторых локальных традициях хлеб, который скармливали скоту в Егорьев день, пекли в Чистый четверг. Так, на Русском Севере хозяйка рано утром в этот день замешивала и пекла специально для скота большой каравай, который в Егорьев день она разрезала его на куски по числу животных и скармливала им, посолив четверговой солью. В некоторых деревнях Архангельской и Вологодской губерний хозяйка, прежде чем приступить к замесу теста, отправлялась в хлев и брала у скота по клоку шерсти, ее она запекала в маленькие булочки, которые в день выгона размачивала и давала каждому животному с приговором. Использование шерсти магически увеличивало силу хлеба, обращало его благотворное магическое действие на конкретное животное, но очень часто шерсть запекали в хлеб с целью привязать скотину к дому.

Хлеб, скармливавшийся скоту, имел разную форму и название. На севере Новгородской обл. скоту в Егорьев день скармливали "колобок", который хранили с Чистого четверга или с Масленицы. Часто для закармливания использовали кусочек или верхушку пасхального кулича ("паски") или "жаворонка", испеченного в день Сорока мучеников (См. Сороки), лепешку из муки и воды - "перепеку", маленькие булочки - "шишки", выпеченные в Егорьев день. Во многих местах скот закармливали зерном. Наиболее часто с этой целью использовались зерна ржаного или овсяного снопа, сжатого последним (см. Дожиночный сноп, Чистый четверг, Покров Богородицы). В Московской обл. хозяйка насыпала в кадку овса и заставляла весь скот есть его вместе, в убеждении, что благодаря этому скотина будет держаться все лето вместе и не будет ходить по чужим дворам.

Широко были распространены магические словесные формулы - приговоры, с которыми закармливали скот. В Енисейской губ. хозяйки, прежде чем выпустить скотину со двора, кормили ее кусочками хлеба с солью из своего подола, приговаривая: "Как сажица от цела не отходит, так и от меня, рабы божией, буренушка (лошадушка) не отходит". В Тобольской и Олонецкой губ. хозяин утром раскладывал на печной заслонке кусочки хлеба, посоленные четверговой солью, а затем давал его скоту, приговаривая: "Как заслонка от пода не отстанет, так бы и моя христова скотинушка не отставала бы от моего двора; ходила бы в темных лесах, в зеленых лугах, а моего дома не забывала бы...".

Подобные приговоры сопровождали и следующий этап обрядности первого выгона - выгон скотины в стадо. Перед выгоном со двора осуществлялись магические действия, подкреплявшие обход, служившие дополнительным оберегом для скота. К числу охранительных действий относилось окропление всего двора и скота святой водой и закрещивание (прорисовка крестов). В северных губерниях Европейской России, а также в Сибири, на притолоке в хлеву и на лбах животных смолой, сажей или свечой чертили кресты.

Повсеместно скот со двора выгоняли освященной в Вербное воскресение вербой. Если обычно скотину просто выпроваживали за ворота, и она сама шла в стадо, в день первого выгона хозяйка сопровождала ее за околицу, ведя на веревке и подгоняя вербой. В некоторых деревнях, раскрыв ворота, хозяйка легонько ударяла корову лопатой, которой веяли зерно или с помощью которой сажали хлеб в печь, или кочергой - "клюшкой", через которую животное уже успело переступить. В Московской губ. при этом приговаривали: "Тели телок, тели телок!", делалось это для того, чтобы корова принесла телку. Крестьянки Сибири верили, что это поспособствует хорошему огулу животных и приплоду. В западнорусских деревнях выгонять скотину могли также первой пястью ржаных или пшеничных колосьев (сжатых первыми в прошлом году и хранившихся за иконами до дня выгона), которые считались целебными и чудодейственными. Значение данного ряда действий, связано с верой в магическое воздействие хлеба и предметов с ним связанных на плодородие животных.

При выгоне скотины за ворота следовало соблюдать определенные запреты, которые в разных местах широко варьировались. Так, было строго запрещено выгонять скотину сухой веткой или веткой без коры, прикасаться к скотине, подгонять ее, голой рукой. В Вологодской обл., выгоняя корову за ворота, хозяйка одевала рукавицу, из страха, что в обратном случае к ней обязательно пристанет болезнь. Распространенным был запрет для женщины выгонять корову босиком и с непокрытой головой.

Прежде чем проводить скот на улицу, во многих губерниях хозяева устанавливали над воротами икону св. Егория. Выгоняли скот со двора через предметы, которым приписывалось магические свойства и многие из которых до этого использовались при обходе: пояс, веревка, яйцо, замок, топор, коса, сковородник, клюка и т.д. Стремясь привязать животных к дому, их выпускали через сковородник, приговаривая: "Как сковородник от печки не отходит, так пусть бы скотина от двора не отходила". В Архангельской обл. хозяйка, положив через порог хлева коромысло и пояс, выпроваживала животных со словами: "Один конец на воле, другой - в доме, часу не часуйте, ночи не ночуйте, дом почитайте, хозяюшку знайте!" (Енговатова М.А. 1994. С. 51).

Наиболее распространенным предметом, употреблявшимся при выгоне, был пояс: тканый пояс хозяйки или ремень хозяина. Крестьянки верили, что пояс оградит скот от всех напастей, заставит его держаться своего двора: скотина не будет отходить от дома, как пояс от тела. На Русском Севере, чтобы усилить это качество пояса, хозяйка прежде чем постелить его в воротах, некоторое время носила его на голом теле. В некоторых местах считалось, что первые три дня пояс нельзя убирать, корова должна через него выходить и входить. Охранительная символика пояса перекликается с его значением в традиционном костюме, где он выступает как оберег, окружающий своего владельца, замыкающий магический круг. Для усиления этих качеств пояса во время выгона скота его часто запирали замком.

В народе считали, что замок придавал магическим действиям и приговорам большую силу, замыкал магическую ограду. В Смоленской губ. на землю под воротами клали обязательно замок с ключом, предварительно его заперев, чтобы пасть зверя была также крепко заперта, как запирается замок на ключ.

В воротах укладывались также разнообразные железные предметы: железо нельзя есть, поэтому хищные звери не тронут скотину. Под порог клали клещи, крюк, шейный крест, топор, нож. Топор или клещи оставляли лежать до осени, трогать их было нельзя, иначе звери могли напасть на скот. Над воротами, через которые выпускали животных часто укреплялась коса, "чтобы скотинку никто не потревожил летом". Подобное значение придавали разложенным на пороге камням, через которые должно было переступить животное.

На Русском Севере и в Сибири, где было принято обходить скот с набранными в лесу муравьями ("мурашами"), перед выгоном скота на улицу их рассыпали перед воротами и на деревянные петли ворот. Этот обычай объясняли следующим образом: "Как мураши собираются, так и скотина соберется, не пропадет". С охранительной целью у ворот зажигали можжевельник - верес. В некоторых деревнях Московской губ. хозяйки выставляли около ворот, через которые выгоняли скотину, ведра с водой, в которую опускали хмель и яйцо, и окропляли хмелем выгоняемый скот. В Смоленской губ. при выгоне скотины за ворота старшая в семье женщина, надев вывороченную шубу, становилась среди скота, и вырывала у какой-нибудь коровы или овцы клок шерсти. После эту шерсть запирали замком, чтобы волк не трогал скот.

Выгоняя скот со двора, хозяева обычно крестили его и благословляли: "Иди с Богом!", но часто выгон сопровождался произнесением более полной молитвы или магической формулой, заклинанием, которые широко варьировались даже в одной деревне, в народе говорили: "У каждой хозяйки свой приговор". Так, в одной из деревень Андреапольского р-на Калининской обл. хозяйка, ударяя корову вербой, приговаривала: "Христос с тобой! Егорий Храбрый, прими мою животину на все полное лето и спаси ее!", а в других деревнях того же района: "Сполна выпускаю, сполна загоняю. Егорий Победоносец, спаси на год ее. В поле выпускаю, замком закрываю, чтобы зверь не приходил. Скот к вам отправляю, вы его сохраните. Косой корму косите и животину кормите" (Традиционные обряды и... 1985. С. 49). Защитниками коровы, к которым обращалась хозяйка, могли выступать леший, полевой или дворовой. "Царь лесной, царица лесная, малые детушки, возьмите мою Мальвинушку [кличка коровы] на летушку. Поите, кормите, домой водите!" - говорили на севере Вологодской обл. (подобный приговор хозяйка могла произносить и при обходе скотины во дворе) (Духовная культура. 1997. С. 256). А в Устюженском р-не Вологодской обл., выгоняя говорили: "Батюшка полевой, матушка полевая, и все ваши детушки, примите мою скотинку". Иногда в заговоре старались перечислить всех возможных покровителей: "Бог земной, царь морской, царь лесной, поите, кормите мою коровушку и домой гоните" (Духовная культура. 1997. С. 257). По убеждению крестьянок, подобные приговоры надо было обязательно произносить, чтобы скотинка ходила со стадом, не убегала и всегда домой возвращалась.

Во многих местах обязательным моментом обрядности первого выгона было освящение скота у часовни или церкви, окропление его святой водой после молебна с водосвятием, происходившее перед обходом стада пастухом. Собравшееся на улице стадо в полном составе гнали к церкви или часовне, где священник служил молебен, кропил скот, "святил" его наиболее почитаемой иконой, и только после этого его выгоняли за околицу. Часто молебен над стадом служился прямо на выгоне перед пастушеским обходом. В некоторых местах для проведения такого молебна в поле выносили стол, устанавливали на него икону и клали хлеб - соль. Молебен о благополучии стада мог предшествовать обрядовому обходу. Рано утром в церкви его заказывал сам пастух, после того как служба в церкви заканчивалась, он, проходя по деревне, останавливался у каждого двора, трубил в рожок, давая сигнал хозяевам выгонять скотину. В Костромской обл. пастух после молебна нес на пастбище освященную воду, которой священник кропил скот, обходя вокруг стада. В Тульской губ. скот перед выгоном в поле кропили на деревенской улице у колодцев, рядом с которыми было принято устраивать егорьевские молебны. В некоторых местах обход распадался на три части: сначала служился молебен, затем пастух обходил стадо с иконой Егория, после чего священник, стоя у ворот за околицу, в которые пастух втыкал топор, кропил прогоняемых мимо животных.

В Саратовской губ. обход стада в целом приобрел церковные черты. Хозяева пригоняли скот рано утром к церкви, когда вся скотина была в сборе, священник служил молебен с водосвятием, после которого обходил стадо крестным ходом с образами и хоругвями под пение молитв, окропляя животных святой водой. После этого все необходимые обряды считались выполненными.

Наиболее важным ритуалом в обрядности первого выгона скота был обход стада пастухом. Почти повсеместно за околицей в поле пастух, один или в сопровождении священника и подпасков, трижды обходил стадо с магическими предметами и молитвой. С крестьянской точки зрения особую значимость и действенность ритуалу придавало пастушеское "знание", выражавшееся не только в практических навыках, но и в колдовской силе, посреднической связи с лешим.

Комплекс пастушеских обрядово-магических действий, атрибутов и слов, хранившийся в строгой тайне, на Русском Севере известен под названием "обход" или "отпуск". Термин "отпуск" в основном был распространен на территории Архангельской и Олонецкой губерний, "обход" - в Новгородской, С.-Петербургской и Вологодской губерниях. При тождественности понятий, в узком смысле слова термином "отпуск" определялись слова заговора и бумага, на которой они были записаны, а термин "обход" означал любой предмет, над которым знающим человеком был произнесен заговор.

"Отпуск" ("спуск", "оберег", "слово") хранился в рукописном виде и был иногда очень длинным. Пастух во время обхода читал его по бумажке или произносил по памяти, если же был неграмотным, обходил стадо молча, обязательно имея при себе рукописный текст. В редких случаях для проведения обхода приглашали другого человека - грамотного, прежде всего священника, который обходя скот, кропил его святой водой и читал вместо христианских молитв пастушеский "отпуск". После обряда пастух должен был очистить "оберег" от пребывания в чужих руках: он обязательно кропил его святой водой. Затем книжечка или бумажка с заговором тщательно пряталась от посторонних глаз в фуражке или в пастушьей трубе, за иконами, часто ее зарывали или прятали в дупле дерева в лесу. Во многих местах знание текста заговора было обязательным условием при найме пастуха, а владение рукописным отпуском повышало его статус. В Вологодской губ. только пастух, владевший "рукописью", признавался "знающим". В тех районах Русского Севера, где скотина проводила лето на свободном выпасе - без пастуха, для проведения ритуала первого выгона все равно приглашали "кружевников" - старых пастухов, которые, читая "отпуск", обходили скот по очереди в разных деревнях.

По народным представлениям, "отпуск" или "обход" мог быть двух видов: "божественный" и "от леса". Первый представлял собой молитву, обращенную к Богу и святым, и связывал пастуха с вышними силами, второй являлся заговором и осмыслялся как договор с лешим, в котором определялись границы пастьбы и оговаривались запреты, налагавшиеся на пастуха. Как "божественный отпуск", так и "отпуск от леса" передавался пастуху колдуном или старым пастухом. Получив тетрадь с описанными в ней запретами и запомнив советы колдуна, пастух отправлялся за "лесным отпуском" в лес. Забравшись поглубже в чащу, пастух читал или перечислял по памяти запреты и свои обязательства, спрашивал у лешего, в какое поле и как гнать скотину, а затем срывал три березовые ветки, с которыми в последствии обходил стадо. Ветки, которые также назывались "отпуском", являлись символом договора; после обхода их на веревке привязывали в ручей, придавив ко дну камнем, чтобы не унесла вода.

Подобный договор можно было заключить с лешим на любой предмет или личную вещь пастуха. Среди предметов, использовавшихся пастухом при обходе, были те же, что использовались хозяевами: икона св. Егория, освященная верба, яйцо, хлеб, крест, зажженная лучина или свеча, замок с ключом, нож, топор и т.п. К ним добавлялись атрибуты пастушеской деятельности: посох, "погонялка", кнут, барабанка или рожок - труба, а также предметы, специально изготовленные пастухом или колдуном в качестве "обхода": бумажка с молитвой, воск с закатанной в него шерстью животных, хлебный шарик, моток бересты, бутылочка с водой, ветки или выструганные палочки и т.п. В отличие от словесного приговора, повторявшегося из года в год, "обход" на предмет необходимо было каждый сезон брать заново. Чтобы взять его, пастух шел к колдуну, тот трижды читал полный заговор - "отпуск" или "обход" над любым из перечисленных предметов. Из него колдун сообщал пастуху только необходимую для проведения ритуала часть и сведения о запретах, полный текст "обхода" чаще не был известен пастуху. Знание его считалось колдовством и могло быть передано владельцем только перед смертью. При этом даже "знающий" пастух, продолжавший пасти, не имел права заговаривать предметы для себя сам и должен был обращаться к колдуну.

Крестьяне верили, что без "обхода" / "отпуска" коровы пастуха не будут слушаться, начнут расходиться, блуждать по лесу. Это же могло произойти, если "обход" переставал действовать, будучи обнаружен кем-нибудь в лесу. От сохранности "обхода" зависела судьба стада. По народным представлениям, если кто-либо случайно или специально уничтожал спрятанный пастухом предмет, надо было ожидать различных несчастий: у коров могло пропасть молоко, они могли одна за другой погибнуть. Если пастух замечал, что "обход" потревожен, он часто отказывался пасти, снимал с себя ответственность за стадо. Спасти ситуацию мог новый "обход", который разрешалось брать только в Ильин день.

Чтобы не нарушить договора с лешим, сам пастух также не имел право перемещать заговоренный предмет. Если "отпуск"-заговор был взят на коровий колокольчик, его нельзя было снимать с шеи коровы без риска быть наказанным хозяином леса. Один или несколько замков, брошенных в лесу, знаменовали границу, за которую пастух не смел перегонять стадо или заходить сам. Иногда наоборот замок становился непреодолимой преградой для лесных жителей: его зарывали в прогоне, для того, чтобы хищные звери не смогли войти в деревню. Когда колдун наговаривал заговор на какую-либо вещь пастуха, ее пропажа или повреждение сказывалась на владельце. Так, если пастух не находил на условленном месте спрятанный в лесу посох, крестьяне верили, что он вскоре заболеет или умрет.

Благодаря заговоренному предмету, пастух управлял стадом. Коровы непременно слушались наигрышей заговоренного рожка; если нашептано было на ремень, пастуху было достаточно расстегнуть его, что бы коровы разошлись по пастбищу и затянуть туже, когда требовалось собрать стадо. По мнению крестьян, если на поляну, где пас стадо пастух с заговоренным ремнем, заходил медведь, то он видел не коров, а камни или кочки, а коровы при этом вовсе не видели зверя. Считалось, что знающему пастуху самому и пасти не надо, за него это делает "обход" или леший. Пастух спит весь день на пастбище, а коровы не расходятся, пасутся вместе и по первому сигналу идут по домам. В быличках рассказывали, что один пастух, заключивший договор с лешим, целый день проводил дома, спал на печи, а леший в его обличье ходил за коровами, заботился о них, выгонял их в поле и приводил домой. Удой и плодовитость коров, по убеждению крестьян, в прямую зависели от места, в котором хранился заговоренный предмет: влажное, сырое - хороший удой; сухое - коровы будут давать мало молока. По этой причине в начале сезона "обход" - ветки опускали в ручей, а бутылочку с наговоренной водой на веревке спускали в колодец.

Особое значение в сохранении силы "обхода" и целостности договора с лешим имело соблюдение пастухом поведенческих запретов: не стричься, не бриться, не пить спиртного, не жить с женой, не собирать грибов и ягод, не ловить рыбу, не убивать кротов, не копать землю, не перелезать через изгороди и т.д. У каждого пастуха был свой набор запрещенных действий, оговоренный "отпуском". Гарантом соблюдения предписаний выступал леший.

В народе верили, что каждый "отпуск" и вина за его нарушение берется на чью-то голову: на скотину или на самого пастуха. Архангельские крестьяне говорили, что, если отпуск на скотину взят, корову или медведь съест, или леший в чащу погонит, или она "на рога встанет", т.е. свернет себе шею, зацепившись рогом о землю - все равно "животина сгинет". В отместку за "провинность" леший выбирал самую лучшую корову, непременно черной масти, без единого белого пятнышка. В народе рассказывали множество поучительных историй на эту тему. Один пастух, несмотря на запрет, наловил 13 рыб, так на следующий день в его стаде 13 коров задрал медведь. Другой занес в избу хомут, а по отпуску этого нельзя было делать, его корова перестала слушаться хозяина. Третьему нельзя было копать, потому что он мог нечаянно задавить жука или лягушку, а он накопал три мешка картошки, в первый же выгон после этого, леший погубил трех коров: одна запуталась в ограждении и задохнулась, две другие на рога встали.

Если же "отпуск" был взял на пастуха, нарушив запрет, он вовсе отказывался пасти, говорил, что ему нельзя. В Архангельской и Вологодской областях крестьяне верили, что такого пастуха мог до смерти "захлестать лес". Стоило "проштрафившемуся" войти в лес, как тот начинал шуметь и хлестать его ветвями. При этом самым малым наказанием для пастуха могла быть потеря глаза. Рассказывали, что одного пастуха, "испортившего отпуск", леший забил дубиной до смерти, его нашли в лесу мертвым и похоронили не на общем кладбище, а отдельно у реки. Другой молодой пастух дал знакомому поиграть на заговоренном рожке, и вскоре после этого его нашли в лесу со свернутой шеей, по словам односельчан "ему леший голову отвернул" (Рейли М.В. 1989. С. 189-191).

В день первого выгона пастух приходил в поле последним, когда там уже собралась вся скотина, т. к., если хоть одно животное не попадет в обход, он считался не действительным или за эту скотину пастух уже не отвечал. По мнению крестьян, обход надо было совершать со всей серьезностью, соблюдая всех предписанные традицией детали. За халатное отношение пастуха ожидала кара: волк мог съесть его корову на следующий день после обхода. В Архангельской губ. пастух, придя на пастбище, в первую очередь разводил костер около забора, его огораживавшего, на котором жег наломанные тут же верес и вербы, которыми хозяева пригнали скотину. После этого он вешал на грудь икону и, запасшись "отпуском", трижды обходил стадо, произнося про себя "слова", останавливаясь каждый раз по 4 сторонам света и кланяясь.

Во деревнях среднерусской полосы осуществлялся сходный обход, с небольшими отличиями. Например, в Костромской губ. рано утром кроме хозяек скота в поле приходили несколько человек с ружьями - "бойцы". Пастух трижды обходил вокруг стада против часовой стрелки, против солнца, которое как считалось, отталкивает все дурное, помогает заговору. В руках он нес решето с житом, образом св. Георгия, замком с ключом и обкоском (обломком косы). Подойдя к тому месту, откуда начал обход, он останавливался, крестился, крестил стадо решетом и иконой и читал про себя заговор: "Господи, благослови меня, Василия раба, обнеси моих животов. Не я обношу, а прошу Бога Иисуса Христа, Николая Чудотворца и Егория Победоносца. Святые мои апостолы, обнясите моих милых животов, обнясите их железным тыном, обтяните из медной проволокой, покройте пеленой святой, нетленной ризой... Спаси, Господи, от огня, от воды, от лютого зверя, от ползучего змея и от волшебных стихов, чтобы лютый зверь не видел бы своим зорким глазом, не слышал бы своим чутким ухом реву коровьего, блею овечьего и боялся бы голосу человечьего. Аминь!" (Традиционные обряды и... 1985. С. 45-46). Вслух произносилось только слово "аминь!", заслышав которое, мужчины стреляли из ружей. После завершения третьего круга пастух садился на землю, все присутствующие начинали молиться, а хозяйки подкатывали к нему крашеные яйца.

В Поречском и Кадниковском уездах Смоленской губ. обход включал в себя два этапа. Сначала на деревенской улице пастух обходил все стадо с иконой Николая Чудотворца, приговаривая: "О, святой Никола - батюшка, сдаю на поруки все стадо и прошу тебя сохрани его от зверя лютого". После этого хозяева выгоняли скот в поле. Там хозяйки в благодарность за труды одаривали пастуха и подпасков салом и яйцами, из которых они тут же на костре приготовляли яичницу. Как только она была готова, пастух расставлял подпасков вокруг стада и назначал каждому свою роль: кому-нибудь приказывал быть "зайцем", второму - "слепым", третьему - "хромым", четвертому - "замком", а последнему - "колодой". Затем, взяв яичницу, пастух подходил к "зайцу" и спрашивал: "Заяц-заяц, горька ли осина?" - "Горка". - "Дай, Бог, чтоб и наша скотинка для зверя была горька". Переходя к "слепому", спрашивал: "Слепой-слепой, видишь ли?" - "Не вижу". - "Дай, Бог, чтоб и нашу скотинку не видела зверина". Далее по кругу стоял "хромой": "Хромой-хромой, дойдешь ли?" - "Не дойду". - "Дай Бог, чтоб и зверина не дошла до нашей скотины". У следующего начинался тот же разговор: "Замок-замок, разомкнешься ли?" - "Не разомкнусь". - "Дай Бог, чтобы у зверя не разомкнулись зубы на наш скот". Завершал пастух круг около "колоды": "Колода-колода, повернешься ли?" - "Не повернусь". - "Дай Бог, чтобы и зверь не повернулся к нашей скотинке". Таким образом пастух обходил стадо трижды, после чего все садились около костра и съедали яичницу. (Добровольский В. 1908. С. 150). Аналогичный обычай бытовал у белорусов Могилевской губ.

В западнорусских деревнях в конце 20 в. скот на поле обходили сами хозяева, которые, собиравшись вместе на выгоне, сначала жарили яичницу, а затем под пение песен друг за другом в ряд трижды посолонь обходили скотину. Каждый из обходчиков, называвшихся здесь "волочебниками", нес в руках какой-нибудь из предметов, имевших символическое значение в ритуале, среди них обязательно была большая сковорода с яичницей. Обычай обхода скота в этой местности тесно переплелся с волочебным обходом: каждый их трех кругов начинался пением пасхального тропаря "Христос воскрес из мертвых", после чего исполнялась песня "Ишли - бряли волочебники". Закончив обход, хозяева стелили на земле скатерть и пировали в складчину, распевая весенние (например, "Весна красна, что ты нам принесла" (см. Заклички)) и "ягорьские" песни.

Пастухов за обход надо было обязательно отблагодарить, почествовать. Это являлось обязанностью хозяек, которые празднично одетые с узелками с провизией в руках отправлялись за скотом в поле. Пастуха одаривали яйцами, пирогами, мясом, сладостями, выпивкой и деньгами. Пастух часто выставлял на выгоне две корзины, куда полагалось складывать приношения. Принесенной с собой снедью и выпивкой женщины также угощали друг друга после обхода ("поминали"). Пока пастух обходил стадо, они стояли на краю поля и пели Христа (Пение Христа), а как только обход был завершен усаживались вместе с пастухом за трапезу. С одной стороны, хозяева хотели подарками расположить пастуха к себе и к своей скотине, а с другой - дары имели магическое значение. В Демянском р-не Новгородской обл. пастух, сложив угощения и деньги на большое блюдо, обращался к Егорию, символически отдавая (жертвуя) ему приношения:
"Дарую тебе хлеб-соль
И златы серебры,
Храни мою животинушку,
Во поле, во зеленом дубровье.
Сохрани ее от змея ползучего,
От медведя могучего,
От волка бегучего.
Поставь до самой небы изгородочку,
Штобы было не перелезти,
Не перешагнуть через нее..."
(Соколова В.К. 1979. С. 165)

В некоторых местах из собранного пастухами угощения ими устраивалась пирушка, имевшая характер профессионального праздника.

Возвращаясь с поля домой, хозяева обязательно приплясывали, "топтали росу", "юровали", объясняя это: "прыгаем, скачем на поле, чтоб коровы с быками так плясали" или "чтоб хорошая трава скорее выросла" (Разумовская Е.Н. 1994. С. 43).